Жаклин почти наверняка знала, что скоро получит ответ на свои вопросы. И решила позднее вернуться к книге, а пока хотела спуститься в парк, раскинувшийся перед замком, там было так хорошо, тихо, тепло и уютно. Вечная и мудрая природа, равнодушно относившаяся к рождению, жизни и смерти людей, торжествовала, как и юная Медея, только что ощутившая себя посвященной и могущественной чародейкой. Она не знала, как дорого ей придется за все заплатить. Но ничего удивительного – жизнь и любовь всегда дорого стоили, с этим приходилось мириться всем, кто рискнул жить и любить..

Несколько дней Жаклин не спускалась вниз. Ей не хотелось никого видеть. Ни с кем говорить она не могла и не хотела. Она чувствовала усталость, и опустошенность, хотя и старалась больше ни о чем не думать, ни о прошлом, ни о грядущем. Что могло заинтересовать ее в опустевшем мире? Только одно видение, не зависавшее от ее сознания.

Все время оставалось рядом – одинокая могила, там, в фамильном склепе возникала она и останется навсегда. Ни одной птицы, ни одного животного не видела она в старом саду – только склеп. И тогда странной болью и тоской наполнялась ее измученная душа.

Это видение, даже если она будет далеко от этого места, никогда не исчезнет из ее памяти. Оставалось только ждать и надеяться на то, что не задержится она в этом мире. Время утекало, словно вода в песок, и не было ни грусти, ни жалости, она готова была его тратить впустую.

Жаклин видела и ощущала себя столетней старухой, усталой и опустошенной, навсегда для всех потерянной. Но если бы кто-то сказал ей пару лет назад, что с такой тяжестью можно жить, девушка бы в это не поверила, как не верила в то, что больше никогда не встретится с Сержем в этой жизни. Она всегда и везде видела его, обращалась мысленно к нему. И ее внутренний мир стал делиться на два пространства – реальное и потустороннее. Туда не было дороги больше ни одной живой душе.

Потусторонний мир казался загадочным, но таким притягательным. Даже представить себе было невозможно, что кто-то из земных людей может помочь ей, зато там, за чертой все могло быть по-другому, там она сможет найти свое спасение.

№№№№№№№№

Девушка успела усвоить, что отчаяние, один из тяжких грехов, но никак не могла от него избавиться. Но после всего случившегося она была не молоденькой девушкой в непонятном и часто враждебном ей мире, а усталой женщиной, потерявшей все самое дорогое.

С герцогом она заговорила только через несколько дней. Когда он не выдержал ее затворничества и снова поднялся к ней без предупреждения и разрешения.

Старик Ра торопливо говорил о чем-то, но смысл сказанного от Жаклин все время ускользал.

– Я не знаю, что мне делать, – наконец произнесла она, скорее догадываясь, чем, понимая, о чем он говорит. – Мне никто не нужен и ничто не нужно, я просто хочу, чтобы весь мир оставил меня в покое.

– Ты слишком молода и прекрасна, чтобы молить об этом, покой- мой удел, он должен быть подарком для меня, – говорил герцог горячо, желая хоть как-то разбудить ее чувства.

Жаклин молчала. Не было слов, не было желания что-то сказать ему в ответ, она не хотела давать пустых обещаний, которые не смогла бы исполнить. Он больше ничего так и не смог ей сказать, а она не хотела его слушать и слышать.

№№№№

Старик вышел от внучки потрясенный, раздавленный окончательно. У него самого на душе было скверно, но что все его печали рядом с ее терзаниями. Жаклин стала тревожить его еще сильнее, чем смерть Сержа. Парню уже ничем нельзя было помочь. А она жила, хотя в этом усомнился бы в те минуты любой из тех, кто мог ее видеть.