– Кармен, дорогая, не стоит так нервничать. Я уверен, что мы скоро придем к консенсусу. Обещаю, больше я не буду докучать Вам рассказами о блюдах. Только если Вы сами этого захотите.

Гаап говорил одновременно мягко, вкрадчиво, но властно. Кара нехотя повиновалась.

– Благодарю Вас. Итак, осталось еще одно блюдо. И я почти уверен, что Вам оно придётся по душе.

Гаап выразительно указал глазами на диск с игольчатыми полусферами, в которых цвели оранжевые язычки.

– Это морской еж, вернее, его икра. Изысканное блюдо, с которым редко что может сравниться. Попробуйте.

Кара сдалась. Наклонив голову, она безучастно наблюдала, как официант сервировал её тарелку колючими панцирями с нежным разноцветным содержимым. В пузатой пиале в тёмном соусе плавали маленькие яичные желтки, похожие на звёзды в ночном небе.

Взяв серебряную ложечку, Кара зачерпнула из панциря икру и поднесла ко рту. Тот вкус, который она почувствовала, ни с чем не мог сравниться. Икра была настолько нежна и ароматна, что напоминала мякоть спелого тропического фрукта. Не успела Кара опомниться, как на её тарелке не осталось ни одного панциря с икрой.

Гаап радостно захлопал в ладоши.

– Браво, Кармен! – Потом хитро бросил на свою гостью взгляд и произнес: – Как хорошо, что колючки на морском еже перестали шевелиться к тому моменту, как Вы решили угоститься его икрой.

У Кары побагровело лицо. Она уже открыла рот, чтобы выкрикнуть что-то резкое, но вдруг почувствовала, что по телу пробегают приятные лёгкие волны какой-то странной экзальтации. Настроение с каждой минутой улучшалось. Ей стало легко и весело, более того, она чувствовала себя счастливой! Глаза заблестели, от лица отхлынул багрец, оставив после себя лёгкий румянец. Гаап с улыбкой наблюдал за этими превращениями.

– Теперь Вы знаете, почему гурманы готовы многое отдать за то, чтобы полакомиться икрой морского ежа. Она не только изысканна, вкусна, но еще и резко поднимает уровень серотонина, благодаря которому мы чувствуем себя счастливыми.

Кара довольно улыбнулась и спросила.

– Скажите, Гаап, почему Вы ничего не сказали о чёрной икре? Не предложили то, от чего бы я вряд ли отказалась?

Гаап на мгновенье задумался, а потом тихо ответил:

– Её слишком много на этом блюде. А изобилие не может привлечь моё внимание. Только уникальность, только штучный товар имеет смысл в этом мире. По крайней мере, для меня.

Кара слушала и одновременно испытывала странное чувство: как будто она была здесь, в ресторане, но вместе с тем ещё в сотне мест. Осознание того, что и где в данный момент происходит, накрыло её полностью. Очнулась Кара от густых манких звуков виолончели, оповещающих о подаче следующего блюда.

Сверху бесшумно спускался стеклянный кокон внушительных размеров. Когда он поравнялся с глазами Кары, она увидела… свой собственный дом, филигранно выполненный из разноцветных кусочков овощей. Женщина не могла оторвать взгляд от представшей перед ней картины. Дом был только наполовину прикрыт съедобной зеленью, открывая напоказ внутреннее убранство. Вот спальня Кары, кровать, на которой она мечется в кошмарном сне. А вот её кабинет, где она пытается работать над новым романом, а потом слушает Рахманинова. Конверт с письмом на полу. Даже Яра, любимая преданная Яра, была в этой картине пищевым элементом. Дом как будто был весь на ладони, все, что пережила в эти последние часы Кара, было чертовски гениально изображено. Картина завораживала. Но есть это блюдо Кара не могла.

Гаап не отводил от женщины цепкого взгляда. Он подался вперед, впитывая все переживания, которые были написаны у его спутницы на лице.