– Чем это нам поможет?

– Не знаю. Я показал тебе свиток, чтобы ты поверил, что всё это, – Иржи обвел рукой вокруг, – не плод моего больного воображения. Они существуют. Не знаю, кто они такие и что у них за цель. Но они есть, и они похищают детей. Каждый месяц, в полнолуние, в луна-парке появляется красный шатёр. И это происходит уже долго, веками.

И Яша не нашёлся, что возразить.

Они снова обошли весь парк, все аттракционы. Но ничего не нашли: ни шатра ни Красного камзола – и в унынии вернулись домой.

А там их ждала Таня и вкусно пахнущий обед. Они ведь так и не поели за целый день. Таня с гордостью смотрела, как они уплетают варёную картошку и салат из огурцов и помидоров.

– Это мне Вероника Матвеевна дала, – хвасталась Таня. – Вы как ушли, я с ней и познакомилась. Сказала, что мы твои племянники и приехали в гости. Я Веронике Матвеевне с огородом помогала целый день, она мне и картошечки свежей, и огурчиков, и зелени надавала.

– Ты, Танья, очень хорошая хозяйка, – похвалил Иржи.

Таня зарделась. Он так смешно выговаривал её имя – Танья. Она вздохнула: никто не хвалил её раньше за сваренную картошку. Подумаешь, подвиг! А этот вот хвалит. Приятно.

Яша скривился. Хозяйка, может, и хорошая, зато врушка, каких поискать. Всем врёт. Вот и Веронике Матвеевне наврала. Но ведь и правду не скажешь? И как быть? Неужели вопреки всему, чему его всегда учили, врать можно и даже нужно?

Утолив голод, они стали решать, что делать. Света лежала на диване, молча глядя в потолок.

– Она как кукла, – прошептала Таня. – Я её куда поведу, туда идёт. Ужас! А потом и вовсе легла и не встает. И не ест. Я её пыталась накормить. И не пьёт.

Иржи нахмурился. Вот что имел в виду кукольник – Света умрёт, растает, словно свечка. Лицо девушки осунулось, тонкие ручки безвольно лежали вдоль тела. Иржи наклонился и прислушался к дыханию. Она и дышала-то как будто через раз, еле-еле слышно.

Яша в бессилии сжал руки. Невозможно смотреть, как на твоих глазах гибнет родной человек. Он осторожно присел рядом.

– Света, – позвал он. – Это я, твой брат. Ты меня слышишь? – Он вздохнул. – Мама с папой очень по тебе скучают. Вещи твои все целы. И платья, и наряды все. Дневник твой я спрятал. Я его берегу. И… я его прочитал, ты извини. Я думал, может, я пойму, что с тобой случилось. – Из правого глаза девушки скатилась слеза. – Иржи! – Яша вскочил и потащил Иржи к дивану. – Она плачет!

– Якуб! – Иржи схватил его за руку. – Значит, она слышит тебя. Слышит! Говори с ней, говори! Она должна знать, что её здесь ждут. – Не сдавайся, слышишь, не сдавайся! – он наклонился и потряс девушку за плечо. – Мы тебя вытащим!

Весь вечер Яша просидел рядом с сестрой, говорил с ней. Потом его сменила Таня. Она болтала о своих девичьих делах, рассказывала, как у них в деревне жизнь идёт. Потом Иржи рассказывал про свою родную Прагу. Таня тоже слушала, сидя рядом, и восторженно ахала. Ей так захотелось увидеть и Карлов мост, и Пражский град, и Староместскую площадь с удивительными часами, которым уже столько лет, а они по-прежнему каждый час играют и показывают удивительные фигурки.

– Точно, уеду! – заявила она, когда все сели попить чаю. – Буду по миру путешествовать.

– На какие деньги? – ухмыльнулся Яша. – По миру ездить даром не получится.

– Ну, вот он же ездит, – Таня ткнула пальцем в Иржи.

Иржи улыбнулся. Да, он ездит. Но он всю осень, зиму и весну трудится, чтобы накопить денег на поездки.

– А кем ты работаешь?

– Я программист. Работаю в одной очень большой компании.

Таня задумалась. Программистом ей точно не стать. У неё и компьютера-то нет. Мама говорит, что, мол, нечего на ерунду деньги тратить. Таня компьютером только в школе пользовалась, та в соседнем поселке находилась, и местную ребятню по утрам собирал школьный автобус. А кем ещё можно работать, чтобы на путешествия хватало?