Мауи разлепил глаза, стараясь разглядеть своих мучителей.

Угрюмый Гунтур, вожак пиратов, был статным крупным зверем с чёрно-серой шерстью и шрамом поперёк носа. Он носил шаровары, белую рубашку, а поверх неё наглухо застёгнутый кожаный жилет, служивший ему нагрудной бронёй.

А крыса, желавшая выбросить Мауи за борт, была менее удачлива, чем её командир. На правой лапе не хватало двух пальцев. Похоже, пират расстался с ними совсем недавно: кровь на тряпке, закрывавшей обрубки, была свежей.

Калечный крыс носил мундир с содранными погонами, и Мауи угадал в нём дезертира. Хоть юноша никогда не бывал в заморских странах, он знал, что там военная служба устроена иначе, чем на родных островах. Вместо ополчения воевали регулярные армии. Количество солдат и качество оружия зависело от толщины государственного кошелька, но две вещи оплачивались наперёд прочих: военная форма и парады. Без них армия – не армия. Давно известно, мышиный воин, одетый в мундир, вселяет ужас в сердца врагов. И неважно, что он марширует по грязной улице своей нищей деревни.

– Нет, – решил Гунтур. – Пленник молод и силён. Мы продадим его Сюркуфу. Этот пройдоха просил наловить ему островитян. Уж не знаю зачем, – крыс подумал немного. – Или предложим Мусорному Барону. В Трюме постоянно нужны новые рабы. Мрут без счёта.

– А если не возьмёт? – засомневался дезертир. – Что, будем возить его туда-сюда и кормить за просто так?

– Не возьмёт Барон, продадим в Асаханский султанат, – раздражённо ответил вожак. – Каннибалы острова Минданао рады всем. Мы завсегда можем сбыть его на невольничьих рынках Калимантана и Сулавеси. Мало ли мест, где нужны здоровые рабы. А чтобы он не скучал в плавании, мы его определим на вечную вахту на нашем дредноуте8! – он громко расхохотался.

Тем временем крысы закончили потрошить рундук и выгребли всё ценное из лодки. Мауи заметил, что никто не прятал добычу по карманам. Всё найденное складывалось у грот-мачты9 на видном месте.

Гунтур построил команду и сказал:

– Молодцы! Хорошо потрудились! По закону две доли добычи принадлежат капитану, и пусть каждый возьмёт себе по одной. И не забудьте вы, тухлые креветки, отложить долю Вэнь Хо, да смилостивится Тангароа над его душой. Я отошлю её безутешной вдове и деткам.

– У него же никогда не было жены и детей, – раздался тонкий голос сутулого крыса. – Он сам хвастался, что его корабль ещё не налетел на рифы семейной жизни.

Гунтур хмыкнул, подошёл к матросу и сильно ударил его в живот. Правдоруб согнулся, ловя ртом воздух.

– Если был холост, то я передам его долю в фонд мира во всём мире, – пояснил Гунтур, обводя команду злобным взглядом. – Пусть послужит благотворительности. Есть возражения?

Кто встанет на пути капитана, преисполненного добрых намерений?

– Я возьму этот кинжал, – капитан поднял крис над головой. – Показываю его всем, чтобы ни один из вас, сволочей, не посмел обвинить меня в нарушении морского закона. Я знаю, что Сюркуф коллекционирует всякое туземное оружие. Пожалуй, он не откажется купить и это.

Он подумал немного, собирая складками шерсть на лбу. Вдруг досадливо крякнул, вспомнив что-то важное.

– Надо же! Пропустил официальную часть. Эй ты, дикарь! Да будет тебе известно, что ты и твоё судно арестованы по выданному нам каперскому10 патенту. – Гунтур с прищуром посмотрел на мышака и махнул лапой. – Э, ты всё равно ничего не поймёшь.

Потом капитан снова повернулся к морякам и заговорил:

– Мы выполнили данный нам приказ. Вот этот мышак буксировал целый косяк рыбы. Теперь рыба наша, и что из этого следует? Из этого следует, что задача фуражировки нами выполнена. Можно возвращаться домой.