Мигель включил старенький, видавший виды телевизор и вставил в видеомагнитофон, подсоединённый к нему, видеокассету «Эрнесто де ла Крус: лучшее». Магнитофон гудел, пока чёрно-белые кадры сменялись один за другим. На экране говорил молодой Эрнесто.

– Я должен петь. Должен играть. Музыка – это… это не просто частичка моей души. Это и есть моя душа, – произнёс он.

Мигель перебирал струны своей самодельной гитары, пока на экране шёл следующий киноотрывок.

– Когда жизнь становится тяжела, я беру в руки мою гитару, – произнёс Эрнесто бархатным голосом.

В следующем отрывке Эрнесто уже обращался к красивой женщине:

– Пусть весь мир подчиняется правилам, а я буду следовать зову сердца! – Он поцеловал её, и Мигель смущённо зажмурился.

Сцена на экране сменилась на другую.

– Тебе знакомо это чувство, – спросил музыкант, – словно музыка, звучащая в воздухе, играет только для тебя? – Эрнесто начал петь, подыгрывая себе на гитаре. Мигель очень внимательно наблюдал за его движениями, повторяя каждое положение его рук на гитаре.

Мигель всё играл и играл, пока на экране киноотрывки сменялись один за другим, его аккорды причудливо вплетались в музыкальную канву фильмов.

– Никогда не стоит недооценивать силу музыки, – произнёс Эрнесто.

В следующей части киноплёнки на экране возникла ещё одна красавица, изнывающая от любви к Эрнесто.

– Но мой отец, он никогда нам этого не позволит, – произнесла она томным голосом.

– Мне надоело просить чьего-либо позволения! – твёрдо произнёс Эрнесто. – Когда приходит твой миг удачи, упускать его нельзя. Ты должен ловить свой миг и крепко его держать!

Сердце Мигеля забилось чаще. Он хотел поймать свой миг удачи прямо как Эрнесто.

– Сеньор де ла Крус, как вам удалось поймать свой миг удачи? – задал вопрос журналист в следующем отрывке.

– Мне пришлось поверить в свою мечту, – ответил Эрнесто. – Никто не собирался принести мне её на блюдечке. Лишь только я сам мог до неё дотянуться, крепко схватить и не отпускать.

– …и не отпускать, – произнёс Мигель одновременно с экранным Эрнесто. Мигель запустил руку в карман и достал из него листовку конкурса талантов.

– Довольно прятаться, Данте. Я должен поймать свой миг удачи!

Данте весело задышал и завилял хвостом.

– Я сыграю на площади Мариачи, пусть даже бы мне грозила за это смерть.

– Наступил День мёртвых! – объявила бабулита, открывая ворота, ведущие во двор дома семьи Ривера. Малыши рассыпали по земле лепестки бархатцев.

– Нет-нет, – поправила их мама Мигеля, – дорожка должна быть отчётливо видна. Эти лепестки укажут нашим предкам путь домой. Мы ведь не хотим, чтобы они заблудились. Мы хотим, чтобы они пришли и насладились всеми угощениями и напитками, что мы для них приготовили, не так ли?

Дети согласно закивали. Пока мама помогала малышам создавать дорожку из лепестков бархатцев, ведущую от главных ворот к алтарю, Мигель и Данте шустро перебежали по крыше и спрыгнули на дорожку позади дома. Мигель крепко сжимал свою самодельную гитару. Ещё чуть-чуть, всего несколько шагов, и он будет на свободе! Как вдруг мальчик увидел дядю Берто и папу, огибающих угол. Они несли небольшой стол.

Чувствуя, как колотится сердце, Мигель быстро отпрянул назад, в сторону дома, но вздохнуть с облегчением ему не удалось, так как позади себя он тут же увидел бабулиту, встряхивающую коврик. Вместе с Данте он спрятался за углом.

– Несите его во двор, мальчики, – сказала бабулита папе и дяде Берто.

– Как нам его поставить, за кухней? – спросил её папа.

– Да. Гм… поставьте его рядом с другим столом, – ответила она.

Мигель и Данте юркнули в комнату, где находился алтарь, оставшись незамеченными. В комнате была бабуля Коко, дремавшая в своём кресле.