Первым делом потомки конечно же спросят меня:

– А кто ты такой, Кратон, и откуда взялся?

Моего отца звали Исагор. Он был одним из богатых торговцев Милета и происходил из древнего ахейского рода. Мой отец умер, `когда мне было всего восемь лет от роду.

Моя мать, Афрена, была родом из Сирии, по крови набатейка. Она рано умерла, и я совсем не помню ее. Говорили, что она была необыкновенной красавицей. От нее мне достались темные волнистые волосы и карие глаза.

Два года за мной присматривал попечитель из магистрата, а потом меня забрал в свою школу Скамандр.

И ныне Милет славится своими школами и учеными людьми, а в ту пору мой родной город, как небесный факел, освещал знаниями и мудростью весь мир.

Великий Фалес, который постиг тайны чисел и звезд и с легкостью предсказывал затмения светил, заметил у меня способности к геометрии. Знаменитый технит Демодок просил отдать меня в свой гимнасий, а искусный врач Каллисфен считал, что раз я с детства легко различаю по запаху все вина и масла, то из меня несомненно выйдет прекрасный лекарь.

Однако слово Скамандра имело наибольший вес. Он сказал, что ему нужен такой юнец-полукровка, как я, и магистрат молча повиновался.

Хозяин своей таинственной школы, Скамандр, не водил знакомств. Его остерегались, как духа из царства теней, но уважали. Ведь именно благодаря стараниям его предшественников и самого Скамандра Милет, в отличие от соседних эллинских городов Ионии, никогда не подвергался опустошительным нападениям. Они называли себя «невидимыми стратегами» и умели уладить дела с любыми правителями, зная загодя их намерения. В пору моего отрочества Скамандр был главой милетской школы Посланников, которую шепотом называли «школой Болотных Котов». О силе, способностях и заработках Болотных Котов ходили легенды.

Как только я очутился в доме Скамандра, он приказал мне:

– Покажи, как собака обнюхивает угол дома.

Я показал, как мог.

– Теперь прокричи петухом, – потребовал он.

Пришлось кричать.

Пока я изображал всяких зверей, он подбрасывал на ладони несколько разноцветных камешков и вот, внезапно сжав кулак, резко спросил:

– Сколько их было и какого цвета?

Услышав мой ответ, Скамандр улыбнулся левым уголком рта и велел, чтобы меня накормили.

Потомки спросят, кто же такие Посланники и чему их учат. Связанный еще одной клятвой – клятвой молчания – я могу сказать немногое. Если один правитель хочет узнать замыслы своего соседа, а в чужом дворце у него нет верных людей, то скорее всего этот дальновидный правитель пошлет своего гонца в Милет, к стратегу Болотных Котов. Если один правитель хочет о чем-то договориться с другим втайне от всех иных царей и тиранов, а заодно – и от всех своих приближенных, то скорее всего он поступит так же, как первый, и пришлет в Милет задаток. Обоим известно, что Болотным Котам из Милета можно доверять. Об остальном потомки пусть догадываются сами.

Я дал клятву Посланника, когда мне исполнилось девятнадцать лет, в довольно неудачное время. В мире стояло удивительное затишье. Во многом оно оказалось результатом неустанного труда моих предшественников. Школа Скамандра очень обогатилась. Однако Посланнику платят за возложенное на него дело, а не за заслуги предтечей. Пропивать обычное недельное пособие – довольно унизительный труд.

На востоке, откуда поступали основные «прошения» и, следовательно, большая часть золота, царила идиллия Золотого Века. В соседней Лидии уже тридцать семь лет кряду правил самый богатый, самый просвещенный и самый суеверный царь на всем белом свете. Его звали Крез. Он преклонялся перед эллинской мудростью и, что ни месяц, посылал гонцов ко всем оракулам Эллады с вопросами, с какой ноги ему вставать и какой рукой брать кусок с блюда. Для таких дел и советов Болотные Коты не годились.