Марта сделала глоток уже остывшего чая и сказала мягким, но уверенным голосом, тембру которого мог позавидовать любой дипломат:

– Некоторые в Конгрессе до сих пор мечтают, что Джордж станет королем, а они при этом будут тихо обделывать свои делишки, а потом все валить на него. Но они плохо знают моего мужа, это человек железных принципов.

Я попробовал перевести все в шутку:

– Ну, а разве есть на свете женщина, которая бы не хотела стать королевой?

– Я убеждена, что среди нас, уроженок свободной Вирджинии, таких большинство.

Марта гордо вскинула голову и, мне показалась, помолодела лет на тридцать.

– Известно ли вам, молодой человек, что я даже отказалась ехать на первую инаугурацию моего мужа. Правда, потом я добросовестно выполняла обязанности первой леди: все эти балы, приемы, обеды… Жуткая скука! Разве все это можно сравнить с идиллией нашего Маунт-Вернона?

На моем лице Марта прочитала некоторое сомнение.

– Вы женаты? – неожиданно спросила она.

– Да, давно. У нас – взрослые дети и уже есть внуки! Марта всплеснула руками.

– Вы счастливый человек! У меня было четверо детей… Все они давно в могиле, – сказала она гробовым голосом. – Но зато у нас есть внук и внучка от моего первого брака. Они живут вместе с нами, и Джордж любит их как родных. Сейчас он готовит им рождественские подарки и сюрпризы. А еще будет большой праздник для детворы во всей округе, катание на пони, а, если повезет и выпадет снег, – то и на санках.

Она попросила меня рассказать о моей семье. О моей работе. Потом испытующе спросила:

– Вам нравится жить в столице?

Я поспешил утвердительно закивать.

– А вот скажите, если бы у вас были средства, чтобы жить всей вашей большой семьей в большом доме на своей земле, вы бы все равно остались в столице?

Я не знал, что отвечать. Мне кажется, что у меня никогда не было такого выбора. А может и был, но я оказался для этого слишком тщеславен… Марта, расценила мое молчание как капитуляцию и торжествующе вынесла вердикт:

– Я убеждена, что к власти должны приходить только те, кто ее не хочет, кто воспринимает ее как тяжелый крест, как долг, который надо исполнить перед людьми и Богом, после чего, не раздумывая, уйти на покой. Разве нет?

– Но не каждый захочет жить в глуши? – пытался возразить я.

– В глуши? – расхохоталась Марта. – Да, вы просто еще не знаете нашего Маунт-Вернона. Хотите, я покажу вам дом.

Я был в этом доме на экскурсиях десятки раз. Но разве я мог отказать хозяйке вечера? Мы обошли все комнаты на первом этаже, в том числе – заглянули в президентский кабинет, куда, покурив, перебрались наши спорщики. Джордж что-то писал за столом, а оба гостя, стоя в разных углах комнаты, продолжали обмениваться едкими репликами в адрес друг друга. Я подумал, что для журналиста их разговор может оказаться занятным и на стуле у полуоткрытой двери положил включенный на запись диктофон.

В холле Марта с гордостью показала мне на висевший на стене ключ, подаренный Вашингтону его другом – «революционным маркизом» Жильбером де Лафайетом.

– После Французской революции Джорджу вручили этот ключ от главной парижской тюрьмы. Никак не могу запомнить ее название.

– Бастилия, – вежливо напомнил я.

– Да, верно. А теперь это ключ от наших спален наверху. Хотя все очень маленькие, как тюремные камеры, но зато готовы вместить всех гостей, которых иной раз набивается как в придорожной таверне. Пойдемте наверх, вы выберите себе гостевую спальню для ночлега.

Я вежливо отказался, заметив, что мне недалеко и что меня сегодня ждут дома.

Марта разочарованно вздохнула, но предложила все-таки осмотреть второй и даже третий этаж, куда обычно не пускают туристов. Спаленки здесь были совсем крохотные, но зато в одной из них из окна открывался чудный вид на ночной Потомак. Река блестела как огромная рыбина серебряными чешуйками. Луна уже поднялась высоко и улыбалась звездам, водившим вокруг нее хоровод. Было светло как днем. И во всем этом великолепии вверх по течению шла бригантина. Она шла под американским звездно-полосатым флагом. Но на флаге было гораздо меньше звезд-штатов и вместе они образовывали не прямоугольник, а круг.