Абингтон выпрямился в кресле.

– А где она должна рисовать?

Даллер нахмурился и ответил:

– В Вурте. Я же сказал…

Абингтон вскочил на ноги.

– Нет, она не будет!..

Посол поморщился и проворчал:

– Помолчите. Все это вас больше не касается.

Абингтон повернулся к Беннету.

– Майор, последние наши агенты, посланные в ту местность, не вернулись. Там смертельная ловушка. Ее убьют!

Лист бумаги в кармане Беннета, казалось, превратился в свинец.

– Я уверен, что Прествуд способен на большее, чем просто охранять мисс Синклер, – заявил Даллер.

Абингтон выразительно посмотрел на майора.

– Поймите, Прествуд, что это – ловушка. Сам султан потерял полк солдат в схватке с бандитами в этих горах.

Посол со вздохом кивнул:

– Да, риск есть. Но это – последнее, что мы просим ее сделать.

Беннет пожал плечами:

– Как бы то ни было, я имею приказ. – И он не станет нарушать его. Если бы британские солдаты не исполняли любой приказ, – пусть даже они сами не были с ним согласны, – то на троне в Лондоне сейчас сидел бы Наполеон. Что же касается именно этого приказа… Он обязан защитить Мари, вот и все.

Абингтон направился к двери. Обернувшись, сказал:

– Я был лучшего мнения о вас, Прествуд.

Беннет невольно сжал кулаки, однако промолчал. А Абингтон добавил:

– До сих пор риск для нее был минимальным. Иначе я не остановил бы ее, когда…

– Довольно! – перебил Беннет. – Лучше скажите, как давно вам стало известно, что мисс Синклер – автор этих рисунков?

– Видите ли, я… – Абингтон умолк, ухватившись за ручку двери. Наконец, вздохнув, пробормотал: – Как будто я мог остановить ее. – Он поджал губы. – Но вы хотя бы сообщите ей, на какой риск она идет?

Беннет тут же кивнул:

– Да, разумеется. И она пойдет на это дело с открытыми глазами – или не пойдет совсем.

Абингтон тяжко вздохнул и вышел.

Беннет проводил его пристальным взглядом. Во время войны, когда он приказывал своим людям выполнять задания, он часто знал, что они не вернутся. Картер и Джонсон… Поттер и Девис… И еще – Блэрни. Он знал имена всех своих людей, приговоренных им к смерти. Он знал каждого из них в лицо и видел перед собой эти лица каждую ночь перед тем, как уснуть и погрузиться в ночные кошмары.

Их гибель тяжким грузом ложилась на его плечи, но он никогда не подвергал сомнению правильность своих поступков. Он делал то, что должен был делать для победы над врагом, вот и все.

Но сейчас… Сейчас все было по-другому. Потому что речь шла о жизни женщины.

Беннет нехотя надел мундир, и солидный ряд наград дружно звякнул – далеко не благозвучно. Майор нахмурился и дернул за одну из этих проклятых побрякушек. Но выбора у него не было; посол ясно дал понять, что хочет представить его, Беннета, своим гостям, собравшимся за столом, – хочет представить в ореоле воинской славы.

Беннет не спеша застегнул мундир – и вдруг насторожился. Что это?…

Опустившись на пол, он заглянул за кровать. Никого. И все же было ясно: кто-то находился совсем рядом.

Майор вытащил из сапога кинжал и замер, прислушиваясь. Вроде бы тишина. Но что же насторожило его? Быть может…

Да-да, тихий шорох. Кажется, из гардеробной. Выждав с минуту, майор убедился в том, что не ошибся. И, выпрямившись, осторожно подошел к смежной комнате.

– Хотите перерезать мне глотку? – послышался знакомый голос.

– Могли бы воспользоваться и дверью, – пробурчал Беннет, опуская нож. – Если вы собираетесь и в будущем тайком пробираться в чужие комнаты, Абингтон, я бы порекомендовал поучиться слежке.

Абингтон появился на пороге – все в том же грязном турецком наряде.

Беннет поморщился и проворчал:

– Слушаю вас. Только быстрее…