Густав соединил несколько деталей, показав, как из них можно сделать небольшую фигурку животного. Глаза Тима засветились от восторга.

– Класс! – воскликнул он, едва сдерживая радость.

– Завтра утром, как только мы остановимся, ты можешь начать играть, – сказал Густав с улыбкой.

Ханс, сидевший неподалёку, усмехнулся и добавил:

– А ты, Тим, своим нахождением в телеге поможешь мне охранять игрушки. Ведь кто, если не ты, защитит их от пропажи?

Тим рассмеялся, и напряжение, казалось, спало. Мальчик взял коробку с деталями, начал их рассматривать. Густав был доволен: он знал, что завтрашний день будет сложным, но верил, что вместе они справятся.

Тьма. Густая, вязкая, словно смола, она обволакивала Ханса. Он стоял на опалённой земле, окружённый обугленными деревьями, их скрученные ветви напоминали руки, тянущиеся к нему. Воздух был тяжелым, гулким, словно наполненным стоном тысяч невидимых душ. Он знал это место. Здесь всегда начинались его кошмары.

Первым пришёл запах. Запах гари, смешанный с железным привкусом крови и тошнотворной сладостью разлагающегося мяса. В следующее мгновение появились звуки. Крики. Треск пламени. Металлический звон оружия. Ханс попытался сделать шаг, но ноги будто приросли к земле. И тогда он увидел их.

Товарищи. Его отряд. Они были повсюду. Раненые, истекающие кровью, с пустыми, потухшими глазами. Их рваные формы лежали на земле, превращаясь в безжизненные груды плоти. Но хуже всего было то, что некоторые из них всё ещё двигались. Они пытались подняться, протягивали руки к Хансу, шептали его имя, их голоса были наполнены упрёком.

– Ханс… «Почему ты нас бросил?» – прошептал кто-то за его спиной.

Он обернулся и увидел Карла. Лицо Карла было разорвано, одна половина висела на нитях плоти, обнажая зубы и череп. Но его глаза горели болью и яростью. Ханс попытался заговорить, но из его горла вырвался лишь хрип. Карл сделал шаг вперёд, и земля под его ногами застонала, как живое существо.

– Мы доверяли тебе… – произнес он, прежде чем рухнуть, растворяясь в густой багровой луже.

Ханс бросился бежать. Каждый шаг давался с трудом, словно он был закован в цепи. Земля под ним была мягкой, как болотная трясина, и каждый раз, вытаскивая ногу, он слышал влажный, липкий звук. Но он не мог остановиться. Звуки позади становились громче. Кто-то кричал его имя, кто-то умолял о помощи, кто-то просто рычал.

Внезапно перед ним выросла сцена из прошлого. Это был разрушенный город. Дома, обугленные до основания, торчали острыми остовами в сером, мертвом небе. Он вспомнил, как они шли по этим улицам, выискивая выживших. Но вместо этого нашли только смерть. И тогда он увидел её.

Маленькая девочка. Её тело было прижато к стене обвалившимся балконом. Глаза, широко открытые, смотрели прямо на него, словно спрашивая: «Почему?» Это было то, чего он так и не смог забыть. Но сейчас девочка двигалась. Она вытаскивала свои руки из-под обломков, её суставы хрустели, и она медленно поворачивала голову к нему.

– Почему ты не спас меня? – её голос был тонким, но он эхом разнёсся по всей улице.

Ханс закричал, но в этот момент земля под ним начала рушиться. Он падал. И падал. Пока не очутился в месте, где не было ни звуков, ни света. Только тьма.

И в этой тьме он услышал шаги. Тихие, размеренные. Кто-то шёл к нему. Он попытался встать, но ноги не слушались. Шаги приближались. И тогда он увидел его.

Тим. Мальчишка, которого Ханс и Густав прятали в телеге, которому они обещали свою защиту. Но теперь его глаза были полны страха, будто Тим понимал, что помощи не будет.

– дядя Ханс, – прошептал Тим, – ты обещал мне.