Она села вновь на кровати, поджав под себя ноги. Потянулась рукой ко рту – вспомнила, что ногти грызть плохо – одёрнула себя. Взгляд сам собой упал на стационарный телефон.

«Позвонить, может, кому-то из подруг? Рассказать?»

Но Лулу сразу отбросила эту мысль. Скажет кому – решат, что бабушка у неё с катушек съехала и всё, заберут в детский дом. Тогда уж точно не жди никакого волшебства.

А Бонифаций? Самый милый и безобидный пёс на свете. Разговаривает?! Как так? Неужели он всегда это мог, а Лулу просто не замечала? Бабушка так спокойно на это отреагировала. Но ведь собаки не разговаривают!

Девочка решила как-то отвлечься и села за старое пианино. Начать решила с гамм: пусть руки сами играют, а мозги отдыхают. Мысли её, правда, от анализа страннейшего диалога с бабушкой плавно перетекли к мыслям о родителях. Бабушка рассказывала, что на этом пианино когда-то играла её мама. Мама. Женщина, которую она совсем не помнит. О ней осталось лишь несколько блёклых фотографий в альбоме, лежавшем в кладовой.

Родители никогда не связывались с Лулу. Ни разу за все эти годы. Бабушка рассказала о них лишь то, что у них очень ответственная работа. Они археологи в Африке, где нет никакой связи: ни почты, ни телефона, ни интернета. Но Лулу верила, что однажды их экспедиция наконец-то закончится, и родители позвонят в дверь, обнимут свою дочку, пойдут с ней куда-нибудь гулять, может быть, в кино, цирк или даже просто в парк. Бабушка, конечно, классная, но иногда всего этого ей не хватало.

Остаток вечера прошёл так же, как и проходил всегда. Только Бонифаций почему-то больше не вылезал из своего убежища.

Лулу ходила в обычную общеобразовательную школу. Сегодняшним утром погода выдалась не слишком приятной. Встать с утра было тяжело, но девочка решила, что лучше уж пойти в школу, как полагается, чем попадаться на глаза своей бабушке, которая в тот день была настоящей фурией. В компании стёкол ей сказали, что приехать и заменить окно они смогут не раньше, чем через месяц, а это будет уже ноябрь. Ольга негодовала не столько из-за себя и своей внучки, сколько из-за своей рассады на подоконнике, которая наверняка загнётся от такой температуры.

Первым уроком было изобразительное искусство. Лулу его, по правде говоря, терпеть не могла. Люди у неё получались кривыми и косыми, цвета, по словам учительницы, не сочетались вовсе, пейзажи выходили неправдоподобными и блёклыми. Но делать нечего, программу-то надо проходить. Сегодня на уроке от учеников требовалось создать реплику Афродиты. Учительница вывесила оригинал картины и долго зачитывала лекцию о мифах Древней Греции, пока ученики срисовывали эту несчастную богиню красоты. Когда пришло время менять воду, класс дружно отправился в туалет напротив, где была раковина.

Одна девочка долго возилась с краном, но вода всё никак не хотела идти. Тогда Лулу подошла и со всего размаху ударила по крану кулаком. Такой метод частенько помогал ей на даче. Водопровод зашипел, заскрипел, и вода пошла. Все девочки помыли свои кисточки и стаканчики и пошли в класс.

Осталась только Лулу. Никто, разумеется, не пустил её вне очереди. Она подошла, вылила грязную воду из стакана, поднесла его к крану, и… вода перестала течь. От такой неожиданности Лулу отдёрнула стакан, а вода снова потекла. Девочка решила, что это все шальной водопровод, который всё-таки нужно починить по-настоящему.

«Скажу потом классной руководительнице, может, она что-то придумает».

Но когда Лулу поднесла стакан ещё раз, вода снова выключилась. Лулу ещё несколько раз убирала и подставляла стакан, но всё было точно так же: как только девочка хотела наполнить ёмкость, вода не шла. Это уже стало ощутимо раздражать – не хотелось опоздать на следующий урок из-за какой-то аварии в туалете. От злости девочка швырнула чёртов стаканчик в противоположную стену, размазав по кафелю остатки мутной влаги от красок. Когда Лулу перевела дух и поняла, что злиться бесполезно, то повернулась, чтобы взять стаканчик и попробовать его всё-таки помыть его ещё раз.