– Я ещё раз повторюсь, что это всё тебе не приснилось. Я действительно привела тебя в поселение сифов. И Андрей, то есть Гармен, конечно же – мой сын и твой дядя.

– То есть меня реально хотели сжечь и утопить? – Лулу была в шоке и немного злилась. – И ты даже не помешала им! А ещё перед этим оставила меня в лесу на произвол судьбы! А меня могли запросто съесть волки. Или… или дикие кабаны!

Отчего-то Лулу боялась кабанов даже немного больше волков. Возможно, потому что однажды на даче ей «посчастливилось» наткнуться на одного такого: мохнатого, с длинными клыками и препротивно хрюкающего.

– Так нужно было для ритуала. Мы все думали, что это поможет тебе быстрее пробудить свою силу.

– Так какую силу-то? Ты что, думаешь, что я ведьма?

Лулу улыбнулась, искренне надеясь, что бабушка шутит. Но её лицо оставалось серьёзным, и девочка смекнула: дела плохи. Что-то не так. Может, у бабушки жар? Может, надо вызвать врача?

– Да ты послушай, я же тебе про родителей хочу рассказать и про сестёр.

– Бабуль, может, тебе прилечь? Зря ты действительно затеяла этот разговор. А с Бонифацием я могу и сама погулять.

– Не надо со мной тебе гулять! – взвизгнул вдруг пёсик. – Даже не прикасайся ко мне, мучительница.

Сперва Лулу остолбенела. Уставилась на Бонифация, развела руки в стороны, а рот принял форму буквы «О». Действительно, где это видано, чтобы собаки разговаривали?

Второй совершенно нормальной реакцией девочки был визг. Она визжала так, будто увидела собаку Баскервилей, а не маленького йоркширского терьера. Бонифаций, испугавшись такого громкого звука, в свою очередь, как нормальная собака, поспешил удрать куда-нибудь в тихое место. Поэтому он пулей выскочил из кухни и влетел в кладовку, забившись за старый телевизор, под кучу бабушкиных изношенных юбок и сапог. Лулу кричала долго и очень громко, но бабушку, судя по всему, это не тревожило. Она отхлебнула свой крепкий свежесваренный в турке кофе и, казалось, совершенно не обращала внимания на свою внучку.

Внезапно послышался хруст. Ольга повернулась на источник звука и глаза её округлились. Позади женщины лопнуло стекло у балконной двери, и трещина расползалась с каждой минутой всё шире.

– Достаточно, – Ольга хлопнула по столу ладонью, – накричалась. Я же только недавно вставила новое стекло. На какие деньги мы будем его снова менять, ответь-ка мне, барышня?

Лулу остановилась. Появившаяся трещина и бабушкин гнев заставили её замолчать. Переведя дух, она наконец решила спросить:

– П-почему он разговаривает? Что… это что-то в чае было, да? Это галлюцинация?

Бабушка стояла возле стеклянной двери и ощупывала трещину, чувствуя, как из неё тонкой струйкой заплывает в дом холодный осенний воздух. Ольга устало вздохнула и покачала головой. Она не слышала вопрос Лулу.

– Как же мы зимой-то будем? Промёрзнем ведь насквозь. Да и сейчас, если заморозки начнутся, тоже холодно будет в квартире. А отопление не дадут в ближайшее время. Придётся в кладовке отсиживаться. Неужели ты этого не понимаешь?

Она развернулась к девочке и печальными глазами взглянула ей в лицо, надеясь найти там хоть каплю поддержки. Но в глазах Лулу она видела лишь ещё неостывший ужас.

– З-зачем в кладовке? А обогреватель?

– Иди лучше в комнату. Уроки там поделай, музыкой позанимайся. Мне ещё звонить стекольщику.

Лулу не стала пререкаться с бабушкой, а решила сделать, как она велит. Голова кругом шла от всех этих странностей. Закрывшись в комнате на щеколду, Лулу плюхнулась на кровать, чувствуя, как скрипнули пружины старого матраса, и уставилась в потолок. На нём – приклеенные наклейки из «Растишки», которые должны были светиться в темноте, но со временем немного выдохлись и теперь, даже ночью при плотно зашторенных окнах испускали едва уловимое свечение. Раньше Лулу думала, что эти маленькие звёздочки – единственное волшебство в её жизни. А теперь?