С двух сторон в кузов заскочили две призрачные тени в зимних маскхалатах, один из непрошеных гостей прыгнул на барахтающегося на дне кузова красноармейца, двумя руками свернул жертве голову. Второй гость спокойно сел на борт, скинул с лица белую маску с отверстиями для глаз и капюшон с головы.

– Карл, тебя можно поздравить с завершением операции? – По-немецки произнес мужчина, пнув ногой ящик.

– Иоганн, ты не торопишься? – недовольно оскалился человек, прикрывающийся фамилией Лиеманис, – нам груз еще через линию фронта необходимо доставить.

– Не переживай, Карл, – собеседник что-то выкрикнул в лес, – уже все подготовлено для прохода через линию фронта, нам нужно только сигнал подать, когда мы доберемся до места.

Иоганн, распорядись, чтобы трое диверсантов переоделись в форму красноармейцев, – распорядился Карл, – тело водителя возле сосны валяется. Остальные пусть укроются парусиной в кузове, найдете под одним из ящиков.

Диверсанты принялись неспешно выполнять распоряжение старшего офицера зондеркоманды, им предстояло добраться до предместий Тулы и перейти линию фронта.

Фомич, сидя в санях, подгонял свою тощую лошаденку по проселочной дороге через зимний лес. Поначалу он распинал про себя Куприяновну, возложившей на себя обузу председателя колхоза за то, что отправила его забрать стожок сена, оставшийся с осени на поляне в лесу. Последние несколько месяцев Фомич был очень недоволен собой, ругая, что в свои семьдесят лет оказался непригоден для ополчения. В другое время он только бы обрадовался поручению, так как за свои годы с удовольствием исполнял простую крестьянскую работу, любил природу, но сейчас заснеженный лес не вызывал в его старом сердце никаких эмоций.

Заснеженная дорога брала все левее, Фомич знал, далее последует резкий правый поворот. Неожиданно лошадка взбрыкнула, заржала и остановилась, старик подергал поводья, но упрямое животное не отозвалось на его потуги.

– Ну что упрямишься, Звездочка? – Фомич выбрался из саней и подошел к лошади, – постой, постой немного и далее поедем.

Старик оставил лошадь и прошел вперед по дороге метров двадцать, он размышлял отчего его Звездочка встала и от этого ощутил странное беспокойство. С горящими щеками он прошел до поворота, встал за большой сосной, словно шагнувшей ему на встречу. В ста метрах от поворота стоял грузовик, а вокруг него собралась странная группа людей, одетых в маскхалатах. В кузове во весь рост стоял еще один диверсант и по-немецки отдавал громкие лающие команды. Фомич развернулся, ноги от страха подкосились, а онемевший рот прошептал: "Фрицы!".

Старик встал на колени, кое-как поднялся на ноги и потрусил обратно к саням, лошадка почувствовала состояние хозяина и подчинилась командам. Фомич, помогая лошади, заехал подальше в лес между деревьями, наломал несколько еловых лап, вернулся к дороге и замел следы. Теперь он был уверен, его телега с лошадью с дороги абсолютно не заметна.

– Тихо, Звездочка, тихо, – старик уговаривал лошадку, чтобы не заржала, – а то убьют нас с тобой фрицы.

Фомич не представлял сколько времени провел в заснеженном лесу, когда эхо проезжавшей по дороге машины долетело до его слуха выбрался из леса. Старик подумал, порой звуки в лесу возникают словно ниоткуда, решил проверить уехали ли немцы, осторожно добрался до сосны, где прежде обнаружил грузовик, но сейчас там никого не было. Фомич вернулся к лошади, он совершенно позабыл про поляну и стожок, вывел Звездочку на дорогу, подгоняя ее, погнал в деревню.

***

Владимир пришел в себя тряхнул головой, попытался открыть глаза, но мрак скрывал детали интерьера, заскрежетал от жуткой боли в голове, все тело болело и невыносимо саднило, когда боль начала затухать, он ощутил себя лежащим на деревянном полу. Тихонин потер ушибленный лоб, где вздулась большая болезненная шишка, протянув руки вперед, он нащупал рядом с собой деревянный столб.