Встает вопрос, куда? Затеряться в большом городе не составит труда, но должны же беглецы где-то заночевать, есть, пить, переодеться, наконец… Если одежда этого Николсона испачкана и изорвана, его остановит первый же полицейский.

Магистр рассказывал, что его злейший враг недавно приплыл в Англию из Южной Америки и поселился в доме дяди в Кэмдене. Шэндон прекрасно ориентировался в этом районе: здесь селились семьи низкого и среднего достатка, и много лет назад здесь имел честь появиться он сам.

В Лондоне он направился на стоянку кэбов и поинтересовался, не садился ли к кому-нибудь в экипаж мужчина в грязной одежде и мальчик лет двенадцати. И снова его постигла неудача: эту запоминающуюся парочку никто не видел! Шэндон призадумался – Уиллоуби ускользнул, и он не представлял, что делать дальше и как предстать перед хозяином?

Внезапно его осенило: рано или поздно этот тип вернется к себе домой, вернее, в дом дяди, а это означало, что проклятого Уиллоуби можно подкараулить где-то поблизости. Память услужливо подсказала ему номер дома – об этом в сердцах упомянул сам Морстен, когда узнал, кто поступил в учителя к его сыну.

– Кэб! – вскричал Шэндон.

Бандиты, не мешкая, отправились в Кэмден «организовывать засаду».

Поздним вечером зажглись газовые фонари, их свет отражался в лужах, подернутых хрупким ледком. За низкими каменными ограждениями кое-где пробивалась зеленая травка, земля на клумбах была взрыхлена для посадки однолетних цветов, а кусты во всех садиках были одинаково подстрижены, и спрятаться за ними было невозможно.

Дом Джереми Барнета ничем не выделялся в ряду себе подобных, лишь входная дверь, выкрашенная дрянным суриком, делала его заметным. На противоположной стороне улицы притулились несколько магазинчиков, пекарня, парикмахерская и скудный по-зимнему сквер с парой отсыревших скамеек.

На одной скамье уже восседала компания, по виду «дети рабочих окраин» – шумные и полупьяные, одетые в соответствии с царившими в их среде представлениями о шике. Главной фишкой являлось короткое полупальто, яркие шарфы и неизменные кепи, клетчатые, в крапинку и в полоску, приплюснутые и широкие. Молодые люди сосредоточенно осваивали благородную игру в шахматы, путались в фигурах и ходах, и постоянно спорили по любому поводу.

Соседство не понравилось Шэндону, однако выбирать не приходилось, и вновь прибывшим ничего не оставалось, как занять вторую скамейку. Шахмат у них не было, не было даже завалящих карт, и постепенно «боевики» заскучали. Никто не выходил из дома и не входил внутрь, и лишь в окне промелькнуло задорное личико совсем юной девушки.

Наконец, они догадались принести булочки из местной пекарни, взяли газеты у разносчика и по очереди посетили парикмахерскую.

Вскоре стемнело настолько, что играть в шахматы стало невозможно, и соседи, сложив доску и собрав фигуры, тоже сбегали за булочками – кажется, они тоже не собирались уходить.

Лишь через два часа, проведенных в напряженном ожидании, в поле зрения появилась высокая нескладная женщина, одетая ярко и безвкусно. Она подъехала к дому Барнета в кэбе и, отпустив его, энергично постучалась в дверь. Рассмотреть ее лицо и не выдать свои намерения, оказалось невозможно, также неясно было, кто открыл даме дверь. Вроде бы у входа произошла небольшая заминка, но в итоге гостью впустили.

Внезапно Шэндон заметил, что за домом наблюдают и соседи, с аппетитом уминающие булочки. При появлении дамы они прекратили жевание и стали поочередно толкать друг друга локтями, кивая в сторону незнакомки.

Один из них, по виду главный, повернул голову в сторону Шэндона и компании и удивленно промычал: