– Так и знал! От ненависти до любви один шаг, слышала?

– Ага. Но это не твой случай, в таких идиотов не влюбляются. Два-два, Лебедев.

– Так мы все-таки ведем счет! Тогда в следующий раз я придумаю что-нибудь более остроумное.

Василиса не ответила. Согнув колено, она положила на него руку.

Лебедев тоже замер. Склонив голову набок, он внимательно смотрел на Василису.

– Все еще расстроена из-за игры? – внезапно спросил он.

– Да. – ответила она.

Сил огрызаться больше не осталось. На улице не было ни души, только где-то вдалеке слышался лай собак, которых вывели на вечернюю прогулку. Хотелось просто закрыть глаза и неподвижно просидеть до самого утра.

Никита отбросил мяч и, не спрашивая разрешения, уселся рядом с Василисой и тоже привалился к сетке. Несколько минут они сидели молча.

– Если меня никуда не пригласят… Не знаю даже, что тогда будет, – вдруг сказала Василиса.

– Пригласят.

– Откуда ты знаешь? – покачала она головой. – Легко говорить, что все будет хорошо, если это не тебя касается.

– Но ты правда хорошо играешь. Осталось лишь исправить некоторые моменты. Говорю, как непрофессионал, которым меня считает отец.

Василиса повернула голову к Никите. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль, в темноту. Выглядел он предельно усталым.

С трудом сглотнув, Никита продолжил:

– Отец хочет, чтобы я бросил баскетбол.

– Ты же не серьезно? – Василиса повернулась к нему.

– Еще как серьезно. Он считает, что я должен заняться бизнесом. Уверен, что, если я приму приглашение «Железных когтей», то буду только сидеть на скамейке запасных. Так что если ты вдруг решила считать себя неудачницей, давай кулак, я отобью.

Не глядя на нее, он протянул ей руку, сжатую в кулак. Василиса не пошевелилась, и он безвольно уронил руку на землю.

– Мои тоже считают, что я должна рассмотреть другие варианты, – отозвалась Василиса. – Они просто не могут понять, что баскетбол…

– …это вся моя жизнь, – подхватил Никита, и последние слова они произнесли хором.

Он грустно усмехнулся.

– Я отцу тоже самое твержу.

– А я думала, тебе нравится во всем его слушаться, – не удержалась и съязвила Василиса.

Никита наконец посмотрел на нее.

– До сих пор носишься с этой детской обидой?

– Ничего себе детская обида! – вспылила Василиса. – Ты был моим единственным другом в новом городе! И ты бросил меня, потому что так велел твой чокнутый папаша. Да он даже моим родителям звонил и требовал, чтобы я к тебе и на метр не приближалась!..

– Василиса…

– Просто замолчи сейчас! Ты отворачивался от меня в школе! Когда я хотела поговорить, уходил с площадки! Я хотела играть, но из-за тебя меня выгнали из дворовой команды, я осталась совсем одна, плакала по ночам в подушку!..

– Прости…

– Смешно слышать это «прости» спустя пять лет. Я же была совсем ребенком, думала, что нашла настоящего друга, а ты отказался от меня, потому что я не понравилась твоей богатенькой семейке.

– Я тоже был ребенком, – серьезно сказал Никита. – В таком возрасте сложно самому разобраться, что хорошо, а что плохо. Отец всегда был для меня авторитетом…

– И что же теперь случилось? – сердито спросила Василиса.

– Я вырос. И начал принимать собственные решения и делать собственные выводы.

– Рада за тебя.

– Послушай, мне правда жаль, что тогда все так… вышло. И я прошу прощения. Но пора отпустить эту детскую ненависть. Теперь мы взрослые, и все совсем по-другому. Та история давно в прошлом. Тебе не кажется, что если подумать о наших сегодняшних проблемах, она уже не стоит такого пристального внимания?

– Нет, не кажется. Но я…

Василиса вдруг замолчала.

Никита был прав. Да, в детстве они дружили, а потом перестали. Этот разрыв причинил ей боль. Но отравлять свою жизнь ненавистью и дальше не имело никакого смысла. Его родители по-прежнему оставались для нее глупыми и заносчивыми людьми, которые разрушили их дружбу. Но, возможно, Лебедев и правда вырос и изменился.