На реабилитацию ушло много времени, ногу пришлось собирать из мелких осколков. Только перенеся несколько операций, бабушка смогла сама передвигаться с тростью. Страшная картина стояла перед глазами у Вари, а она сама словно забыла весь ужас.

– Он у меня такой хороший был, жаль, до зимы не дожил. Он так любил бегать по снегу, – причитала бабушка, вытирая намокшие глаза носовым платком.

А Варя не могла понять, как можно жалеть о смерти настоящего убийцы.

Мама потом консультировалась с ветеринаром насчет поведения Рекса. ВРАЧ заявил, что бывают разные причины внезапной агрессии, но, вероятнее всего, у пожилой собаки развился «синдром ярости», причиной которому были неврологические заболевания.

Но это нисколько не успокоило тогда.

В ее родном городе бродячих псов не было, зато многие заводили их как питомцев. И каждый раз видя, как даже самая маленькая псина идет мимо на поводке, Варя сжимала в кармане вилку, украденную с кухни после произошедшего. Она знала: ни поводок, ни намордник могут не спасти. Зато если ударить зубцами в глаз, обезумевший пес сразу придет в себя.

Она носила ее все детство, повзрослев, купила складной нож, но он ей ни разу не пригодился. Словно таких, как Рекс, больше не было. И Варя начала забывать, что нужно иметь оружие при себе. По возвращению домой она обязана отыскать нож среди вещей и вернуть на законное место в кармане.

Немного отдышавшись, Варя снова схватила Славу за руку – даже чуть крепче, чем следовало – и они двинулись к школе.

Ее нельзя было ни с чем спутать: прямое двухэтажное здание с длинными окнами и массивным крыльцом, за невысоким забором из проволоки, оно было освещено лучше остальных домов, будто находясь под софитами. К нему стягивались такие же, как Слава, школьники, с тяжелыми рюкзаками, мешками со сменкой и в ярких шапках. Все, что их отличало от брата – возраст и угрюмость. Варя не увидела ни одного школьника, который бы был этим февральским утром в хорошем расположении духа.

И их настрой был Варе ближе, чем Славин. Этих ребят она понимала. А как был устроен мозг брата, так и оставалось для нее загадкой.

Он был обычным семилетним мальчиком, не любил заниматься английским и обожал Бравл Старс. Да, ему нельзя было жирное и сладкое, из-за чего мама сама делала домашнюю нежирную колбасу, варила плавленый сыр и покупала полезные батончики, но в остальном он ничем не отличался от сверстников.

Кроме красной карточки. И гарантии смерти максимум через пять лет.

Едва калитка осталась за их спинами, Слава вырвал руку и побежал первым по ступеням. Варя не стала его догонять – если такой самостоятельный, пусть бежит.

Тяжелая дверь распахнулась, пропуская вновь прибывших в обитель знаний. Глаза жгло от холодного света, пахло тушеной капустой, а над головой жужжали лампы. Варя словно оказалась в уменьшенной версии собственной школы: плитка цвета грязного асфальта, ряды с крючками для курток, направо кабинеты, налево столовая и спортзал. Она застыла на пороге, пропуская несущуюся компанию младших учеников, и в этот момент за спиной раздалось:

– Предъявите пропуск, пожалуйста.

Варя обернулась, замечая сидящего за стеклом пожилого мужчину в форме охранника. Он смотрел исподлобья, явно недовольный ее появлением.

– Здравствуйте, – кивнула Варя, будто с ней кто-то поздоровался. – Мой брат сегодня пришел впервые, мы только перевелись в эту школу. Мне нужно поговорить с классным руководителем.

– Фамилия.

Она нахмурилась, сбитая с толку. Но, чтобы не показаться глупой, выдала заученное:

– Дыбенко. Елена Федоровна. Первый «А».

Охранник тяжело вздохнул.