К учебе я относилась довольно пренебрежительно, хотя в целом справлялась, зато читала запоем. Два предмета всегда вызывали мой интерес, и в них я была одной из лучших – физкультура и литература. Например, я первая из девочек влезла по канату под потолок нашего высокого спортивного зала. Мои сочинения часто читали вслух.

Все эти достижения не оставили бедного Борю Михайлова равнодушным. К тому же, к пятнадцати годам я внезапно поправилась и похорошела. Очевидно, подействовал бабушкин рацион из жареной картошки на сливочном масле, грибного супа и изумительных сырничков с изюмом и ванилью. Больше бабушка, прошедшая блокаду и работавшая всю жизнь старшей медсестрой, ничего готовить не умела. Итак, розовая и плотненькая девушка с длинной косой через плечо – это модная тогда прическа «прощайте, голуби» – уже не походила на тощенькую Норку-Корку, страдающую от насмешек еще и из-за своего имени.

Боря Михайлов учился из рук вон плохо. Может быть, это была не его вина, просто родители, пьющий отец и замученная жизнью мать, совсем им не занимались. Он был самым высоким мальчиком в классе и довольно красивым, с правильным римским носом и большими глазами, но печать происхождения его портила. Непонятно, в чем это выражалось, какой-то неправильный тон речи или движения. Все усилия Советской власти стереть эти различия, многопоколенный тренд людей образованных от «простого народа», не удался тогда. Может быть, теперь, когда электронные игрушки всех уравнивают, это получится. Не знаю.

Боря был влюблен «безмолвно, безнадежно». Он даже не пытался подойти и поговорить со мной, а только издалека следил за мной глазами. И тут вдруг наша классная руководительница, математичка Анна Ивановна, объявила, что мне поручается с ним заниматься и «подтянуть» его хотя бы до какого-то троечного уровня. Возможно, она что-то заметила, потому что Боря, сидевшей на первой парте, куда всегда сажали самых плохих учеников, все время сидел вполоборота и смотрел на меня, а я сидела на последней. Кстати, мне это очень нравилось. Там можно было под партой книжку читать. Я и сейчас, если меня не вынуждают вылезать вперед, стараюсь забиться в дальний угол.

Не могу сказать, что Боря или я этому обрадовались. Любовь на расстоянии – это одно, а вдалбливание алгебры с геометрией – совсем другое. Теперь нам приходилось оставаться после уроков в школе. Он меня к себе не приглашал, да и мне не очень хотелось знакомить его с бабушкой, приводить за мой старинный письменный стол, стоявший в комнате у мамы, где я с удовольствием клала под учебник какую-нибудь интересную книжку и читала вместо делания уроков.

Но теперь в наших отношениях появилась некоторая интимность, усилившая прежде виртуальную связь.

– Ты будешь сегодня со мной заниматься? – спрашивал Боря, и я невольно должна была назначить ему свидание.

Все это привело к тому, что Боря осмелел и уже как бы нацелился на более близкие контакты. Мне это немножко нравилось и немножко раздражало. С одной стороны, все же приятно, что из всех девочек выбрали именно тебя, а не признанную красавицу Таньку Варенникову, похожую на девочку Мальвину из фильма «Буратино», картинно хлопающую голубыми глазками на круглом кукольном лице.

С другой стороны, Борька никак не вписывался в мой образ мысли и жизни, с круглогодичным абонементом в Мариинский театр, посещением филармонии, с папой – доктором наук и экскурсоводческим кружком, который вел наш милейший учитель рисования, одноногий ветеран войны. К тому же, и в нашу школу и ее окрестности стали проникать веяния времени. Кто-то из моих друзей пригласил меня в молодежный клуб на бульваре Профсоюзов. Помню эту серую расклешенную юбочку и туфли с перепонками, и ощущение невиданного счастья, когда я впервые услышала музыку «Битлз». Это, видимо, был альбом «With The Beatles», вышедший в 1963 году с песней «All my Loving», вошедшей в список 500 величайших шедевров всех времен. И сейчас мое сердце замирает, когда я слышу эту мелодию и слова «Close your eyes…». Тогда же длинноволосый юноша в растянутом свитере впервые пригласил меня на танец.