Сейчас он нес Яхью на руках домой. Они жили недалеко, через две улицы. Войдя в дом, Элиас положил сына в кроватку, прилег рядом на свою постель и тут же мысленно перенесся в Халики. Вспомнив Элин, он расплылся в улыбке.

На рассвете Элиаса разбудил плач Яхьи, и он бросился разводить ему молочную смесь, отметив про себя ту странность, что сразу, как вскочил от детского крика, первая мысль его была об Элин. Он поил ребенка и продолжал думать о ней. Ему хотелось повторить их пеший переход, даже если вокруг будут ползать змеи. Попозже он сходит на рынок и присмотрит подарок для ее семьи. Сначала он думал купить сладости, чтобы Элин тоже попробовала, но отказался от этой идеи. Съест и забудет. А он хотел, чтобы подарок всегда напоминал ей о нем. Но что именно преподнести, Элиас не мог придумать.

Выбирая подарок, Элиас с Яхьей на плечах провел на рынке «Ас-Сара́й» несколько часов. Было жарко, но высокие потолочные перекрытия рынка, украшенные резьбой, защищали покупателей от солнца. Он бродил по галереям туда-сюда, пока не присел отдохнуть в кафетерии «Аль-Хадба́», который славился своим рецептом гранатового сока с толчеными орешками. Постукивая по стеклянному стакану ложкой, перед их столиком проплыл официант. Яхья прыснул от смеха, официант обернулся и направился к ним. Малыш заливался смехом, а он продолжал звенеть ложкой и качать головой. Элиас попросил чаю для себя и гранатового сока для ребенка.

– Кроха! Что тебе принести? – умилялся официант. – Крохотулечка!

Из радио раздался голос На́зема аль-Газа́ли[17]. И прежде чем закончилась его песня «О черноокая!», Элиас поднялся и, схватив ребенка на руки, засобирался. Он оплатил счет и поспешно вышел, уже зная, что купить. Элиас покинул рынок и нырнул в переулок, который привел его к лавке Джаббара под вывеской «Новая и подержанная техника». Из лавки лилась одна из песен Назима аль-Газали. Хозяин, и это было известно всем, являлся его большим поклонником и ничего другого слушать просто не желал. С правой стороны от входа стоял огромный старый расписанный узорами радиоприемник не меньше метра шириной, а рядом с ним такие же большие марок «Филипс» и «Маркони». Последние, скорее всего, являлись частью декора, поскольку в то, что их ежедневно включали, поверить было трудно. А вот выставленные с левой стороны приемники поменьше действительно ловили волны каждый день. Элиас остановил свой выбор на красном, местной марки «Аль-Кита́ра» и вошел в лавку с намерением его приобрести. В это время другой посетитель, крутя в руках подобный, только белого цвета, расспрашивал торговца:

– А этот почем, уважаемый?

Тот отвечал:

– Семь тысяч. Уважение в карман не положишь. Иностранного производства еще дороже.

Когда подошла очередь Элиаса, он обратился к хозяину с улыбкой:

– Многоуважаемый! Вот тот и еще батарейки к нему.

В ту ночь Элиасу не спалось до двух. Скорее всего, потому что он выпил много чая, пока писал новую статью, к которой приступил за полночь.

«Когда солнце восходит над деревней Халики, нити его живительных лучей сияют так, будто это первое место на земле, куда они проникают раньше всего. А на заходе тени сгущаются под кронами деревьев в проулках меж домов, нежный ветерок обдает все вокруг. Здесь волшебно, хотя это труднодоступное место, дикое. Природа здесь чередует холмы, скалы, долины и подземные, скрытые от глаз, как чувства местных жителей, источники, которые то тут, то там выходят на поверхность и бьют родниками. Открыть такую красоту для себя – полный восторг! Сродни тому, чтобы познать древний секрет мироздания, который изменит твою жизнь раз и навсегда. За столетия в деревне мало что изменилось. Чтобы обозначить ее на карте, нужно поставить точку в северо-западном углу синджарских гор почти на границе с Сирией, и заштриховать склон, спускающийся к руслу пересохшей реки