После недели тяжелой работы она была не прочь развалиться в кресле и посплетничать, пока ей подают чай и выпечку. Но, глядя на статуи обнаженных мужчин, она вспомнила Уиклиффа и должна была признать, что мир не так уж плох.

– Я думала, тут будет и керамика, – сказала Аннабелл, щеки которой порозовели.

– Она вот здесь, – указала Софи.

Все пересекли зал, чтобы полюбоваться керамикой. И конечно, они сразу наткнулись на небольшую статуэтку – изображение нагого мужчины, преследующего нагую женщину.

– Кто бы мог подумать, что керамика столь интересна? – задумчиво проговорила леди Шарлотта, разглядывая экспонаты. – И кто знал, что древние были такие… обнаженные?..

– Шарлотта! – прошипела Софи.

– Ох, и когда ты стала таким консерватором, Софи? – спросила Джулиана.

– С тех пор как на меня легла ответственность за добродетель юной леди, гораздой на всякие выходки.

– Вообразите, что было бы, если бы мы переняли эту склонность к наготе, – продолжала леди Шарлотта.

Аннабелл отчаянно покраснела. Лицо Элизы тоже порозовело. Всякое изображение неодетого мужчины вызывало воспоминание об Уиклиффе. Он куда более впечатляющий, чем вся эта коллекция мраморных изваяний. И это даже не говоря о его татуировке, которая делала его еще более невероятным и загадочным.

– Элиза, умоляю, расскажи, почему у тебя горят щеки? – подстрекала Джулиана.

Как досадно иметь такую наблюдательную подругу.

– Ты же знаешь, – беспечно отозвалась Элиза. Она просто не могла говорить об этом вслух, хотя все было очевидно.

– Герцог. Ты, должно быть, влюбилась, – усмехнулась Софи.

– Конечно, она влюбилась, если в нем осталось хоть немного от прежнего Уиклиффа, – добавила Джулиана. – Да еще его теперешняя репутация…

– А каким он был раньше? – спросили Элиза. Это был законный вопрос: любому репортеру нужно знать о прошлом объекта своих статей. И это чистая случайность, что для подобного интереса у нее есть и собственные причины.

Джулиана приглушенным, но взволнованным голосом объяснила:

– Все герцоги Уиклиффы – отчаянные повесы. Легенда гласит, что ни одного Уиклиффа не удалось переделать. В жены они, как ни странно, выбирали самых строгих и непреклонных женщин, производили на свет наследников, но никто не отказался от своих склонностей.

– Разве это не звучит как вызов? – спросила леди Шарлотта. – Роскошный, искушающий вызов?

– Нет, Шарлотта. По крайней мере для тебя, – одернула ее Софи.

Элиза не думала переделывать его. Ее мысли устремлялись к занятиям куда менее благородным и куда более греховным.

Уиклифф не постучал в ее дверь прошлой ночью. А если бы постучал? Как бы она ответила? Элиза почувствовала легкую дрожь – скорее всего она открыла бы дверь… и не ради газетной статьи.

– Герцог упомянул стычку с леди Шакли, – начала Элиза, когда компания прогуливалась по залам, неспешно разглядывая обнаженные статуи. Герцога об этом не расспросишь, но поинтересоваться у Джулианы можно.

– Как интересно! – выпалила леди Шарлотта.

– Он говорил тебе об этом? – удивилась Джулиана. – Ты разговариваешь с герцогом? Он доверяет тебе?

Конечно, подругам любопытно. Это вполне понятно. Одно дело, когда герцоги забавляются с горничными, и совсем другое – когда доверяются им.

– Чепуха, – пожала плечами Элиза, поскольку и сама не могла бы ответить на этот вопрос. К тому же в этот момент ее больше интересовало, что общего у леди Шакли и Уиклиффа. – Признаюсь, мне любопытна эта дама. И он. Возможно, это будет полезная информация для моей колонки. Но не могу же я спросить у герцога, в чем там было дело.

– Полагаю, причина пощечины давняя и связана с тем, как Уиклифф расстался с леди Шакли много лет назад.