– Поразительно точное и краткое определение, – заметил герцог.

И снова ей захотелось сказать, что она писатель и умеет обращаться со словами.

– Но я хочу того… чего мне не полагается хотеть, – сказал он, отхлебнув из бутылки. – Сегодня на балу леди Алтея при всех дала мне пощечину.

– Какая наглость, – пробормотала Элиза, на самом деле мечтая узнать, чем он заслужил такое обхождение.

Джулиана наверняка наблюдала эту сцену с беззастенчивым ликованием и уже подробно описала происшествие в «Светских расследованиях» для тех, кто его пропустил, – для мира горничных, рабочих и всех тех, кто никогда не окажется среди приглашенных. Дружить с герцогиней и графиней, которые никогда не пропускают балы и у которых всегда есть новые платья, порой нелегко.

С другой стороны, они никогда не маскировались, не любовались ночью звездами, не пили бренди с самым интригующим, красивым и скандальным герцогом в городе. Элиза поймала себя на том, что подвинулась ближе и чувствует дыхание Уиклиффа.

– Я заслужил пощечину, конечно. Но из-за этого инцидента вкупе с едкой газетной статейкой… – если он и заметил, как она отпрянула, то не подал виду, – мне невозможно остаться и невозможно исчезнуть. У меня такое чувство, что мое место не здесь, хотя Англия и титул связывают меня и я не могу уехать.

– Тогда почему вы вернулись? – спросила Элиза.

– Честно? Мне наскучило на Таити, а тут подвернулась возможность изменить жизнь.

– Неудивительно, что леди Алтея дала вам пощечину.

– Берк высадил нас с Харланом на Таити год назад с благородной целью научить быть осторожными с желаниями. Я знал, что придет время и я вступлю в права наследования. Но не ожидал, что это произойдет так скоро, так внезапно. Помню, я лежал на берегу и вдруг увидел на горизонте корабль Берка… А потом Берк сообщил, что мой отец умер и я теперь Уиклифф. Я подумал, мне нужно вернуться.

– Значит, вы изменились в лучшую сторону. Слегка.

– Очень любезно с вашей стороны. Признаю, у меня есть чувство долга, – сказал герцог. Легкая улыбка появилась на его губах и коснулась глаз. Он протянул руку, чтобы отбросить с лица Элизы выбившуюся прядь, кончики его пальцев прошлись по ее щеке, и она, не в силах удержаться, прикрыла глаза, смакуя его прикосновение.

– Нам нужно уйти раньше, чем я изнасилую вас на крыше, – заявил герцог.

Глаза Элизы округлились, она почувствовала, как ее губы складываются в застенчивую улыбку. Когда это она была застенчивой? А когда флиртовала? Возможно, в ту единственную неделю в Брайтоне…

– Идите! – властно сказал Уиклифф.

Она отвергнута.

– И не открывайте дверь, если я постучу.

Воскресенье

В воскресенье после полудня у Элизы был выходной, и она провела его в Британском музее вместе с подругами по перу и леди Шарлоттой, непоседливой юной золовкой Софи. Они остановились перед статуей мужчины – наверное, какого-то античного бога, – совершенно нагого, если не считать одного стратегически расположенного листика. Очень большого листика, кстати.

– Вот это да! – пробормотала Джулиана. На ее губах заиграла восхищенная озорная улыбка.

– Да уж, – в тон ей отозвалась Софи, потом повернулась к золовке: – Шарлотта, закрой глаза.

– Боже милостивый, – прошептала Аннабелл, лихорадочно обмахиваясь веером.

Сегодняшняя встреча даже отдаленно не напоминала их обычные посиделки по воскресеньям, когда Великосветские корреспондентки неторопливо попивали чай и листали модные журналы. Элиза знала, что Аннабелл досадно видеть все эти роскошные наряды, которые она не может себе позволить и которые, впрочем, ей некуда носить. Сама она испытывала те же чувства.