Внезапно её взгляд упал на старую шкатулку, где лежали безделушки из детства. Среди них – перламутровая пуговица от платья Ирмы, похожая на крошечную жемчужину. Рука Таты дрогнула, когда она поднесла её к медальону. Но пуговица оказалась слишком большой.

– Самое главное – быть верной себе, – прозвучал в памяти бабушкин голос.

Тата взяла блокнот и начала писать. Сначала это были просто мысли, потом – планы, мечты, идеи. Она не знала, что будет завтра, но знала, что должна найти свой путь. И, возможно, этот путь начнётся с того, что она откроет свой магазин подарков – тот самый, о котором мечтала ещё в детстве.

А пока она просто дышала, вспоминая бабушку, Юсуфа, Арака, Амалию и всех, кто был частью её жизни. Медальон тихо покачивался на груди, обещая, что однажды её терпение будет вознаграждено. Мир всё ещё полон возможностей. Нужно только найти в себе силы сделать шаг вперёд.

Парижские огни

Решение расстаться с Юсуфом далось Тате нелегко. Они оба понимали, что расстояние и обстоятельства постепенно превращали их любовь в тень прошлого. После долгих ночных разговоров, где слова тонули в тишине, а слёзы сливались с шёпотом «прости», они отпустили друг друга. Тата знала: возвращаться в Абу-Даби – значит пытаться вдохнуть жизнь в то, что уже стало воспоминанием. Там оставался Юсуф, её работа, друзья… но не её будущее. Берлин же манил возможностью начать заново – там, где корни её детства и последний взгляд бабушки Ирмы.

…

Тата вернулась к жизни в Берлине, устроившись на работу в международную компанию, которая занималась культурными проектами. Работа была интересной, но после потери бабушки Ирмы и после расставания с Юсуфом, всё давалась ей тяжело. Родители и брат Лео старались поддерживать её, однако Тата чувствовала, что ей нужно что-то большее – что-то, что наполнит её жизнь смыслом.

И вот, спустя несколько месяцев, её отправили в командировку в Париж. Когда Тата узнала об этом, её сердце ёкнуло. Париж – город, о котором она мечтала с самого детства, город, который она представляла себе, читая книги и смотря фильмы. И вот она ехала туда в декабре, когда город превращается в настоящую рождественскую сказку. Теперь она стояла на площади Трокадеро (одна из главных достопримечательностей города, расположенная на самой высокой точке холма Трокадеро и известна тем, что с неё открывается вид на Эйфелеву башню, которая возвышается напротив, над мостом через Сену) и декабрьский ветер кружил снежинки в вальсе. Воздух пахнул жареными каштанами, корицей и надеждой.

Рождественская ярмарка у подножия башни напоминала иллюстрацию из сказки. Деревянные домики, украшенные гирляндами, светящиеся шары, смех детей, тянущих родителей к сладостям. Тата купила стаканчик глинтвейна, и тепло разлилось по телу, смягчая грусть. Она ела клубнику в шоколаде, наблюдая, как влюблённые целуются у катка, а старик в клетчатом шарфе продаёт ёлочные игрушки ручной работы. «Все здесь счастливы… или это я стала видеть мир иначе?» – подумала она, сжимая в кармане медальон.

Воспоминания настигли её у Сены. Когда-то, помогая Араку зубрить французские глаголы, они мечтали о Париже. «Мы будем танцевать в Париже!» – дал он обещание Тате, а она – ему в ответ. Теперь она стояла здесь, а его след растворился в годах молчания. Но Париж, как и обещал, лечил. В кафе на Монмартре, где художники писали портреты за бокалом вина, она вдруг поняла: даже в одиночестве можно найти отголоски старой мечты.

В перерывах между работой еще одним волшебным моментом стало посещение Галереи Лафайет. Этот торговый центр, ĸоторый ĸаждое Рождество превращался в сĸазочный дворец, поразил её до глубины души. Огромная ёлĸа, уĸрашенная тысячами огней, висела под стеĸлянным ĸуполом, а воĸруг неё ĸружились люди, словно герои рождественсĸой сĸазĸи. Витрины были наполнены подарĸами – от изящных уĸрашений до росĸошных аĸсессуаров, от винтажных безделушеĸ до современных устройств.