– Надо бы сюда ковёр повесить, чтоб в следующий раз не было больно. – сообразил Евпсихий Алексеевич, постукивая по стене пальцами, однако, не имея понятия где он такой ковёр может раздобыть. Пришлось довольствоваться тремя подушками, которые Евпсихий Алексеевич старательно приколотил к стене, вымеряя так, чтоб при следующем вылете из гроба, его голова обязательно ударилась об подушку и не сломалась.

– А теперь надо найти бабку Крокодилову и порасспросить хорошенько про это дело: пусть выкладывает всё, что знает. Вроде и тетрадь у ней должна быть с записями – следователь о чём-то таком проболтался. Фамилия у бабки редкостная – обязательно найду.

Поиск по пользователям соцсетей, проживающих в том же городе, что и Евпсихий Алексеевич, выдал однозначный результат: некто Яша Крокодилов регулярно посещал сайт знакомств, оставляя будничные улыбающиеся фотографии, философские эпистолы, явно собственного сочинения, и прочие заманчивые предложения, касающиеся милых дам.

Евпсихий Алексеевич в крайне дружеских и ненавязчивых словах обратился к Яше с вопросом, не родственник ли он известному в своё время следователю Крокодилову, с подвигами которого он ознакомился не так давно, перелистывая в библиотеке подшивки старых газет. Яша сразу признался, что он единственный и любимый сын того самого следователя Крокодилова, и добавил, что к сожалению папаша умер несколько лет назад и при обстоятельствах несколько пикантных. Маменька тогда с трудом купила билеты на концерт весьма знаменитых артистов, и в театре собрался весь городской бомонд, все начальники и бандиты, пользующиеся в наши диковатые времена большим почётом, так что папаша не успевал головой вертеть, тыкать пальцем и сообщать, что он «вот этого хмыря упёк на три года колонии строго режима по доносу его же дружка, а вон того гаврика хлестал по морде, когда тот пытался взятку сунуть»!.. Концерт так и не успел начаться, поскольку многоярусная хрустальная театральная люстра рухнула в зрительный зал, причём даже не сильно покалечив тех, на кого упала, кроме папаши – тому осколок хрусталя пробил голову, и папаша истёк кровью. Маменька осталась жива и, как говорится, без единой царапины, но пребывает с того времени в состоянии странном, в состоянии, способном иногда творить сюжеты психически неустойчивые. Что, разумеется, можно понять.

– Меня тоже тогда слегка задело… – спокойно жаловался Яша, доверяя случайному знакомцу несколько рискованные рассказы из своей жизни. – Я даже в штаны наложил с испуга, и несколько последующих дней, вернее ночей, в штаны накладывал без всякого внешнего повода, я даже был уверен, что когда-нибудь у меня разорвёт кишечник от каловых масс с последующим перитонитом, и я умру. Но всё-таки не умер, и даже, в значительном смысле слова, здоров.

– Очень бы мне хотелось повидаться с вашей матушкой, отдать дань уважения и всё такое прочее. – аккуратно напрашивался на знакомство Евпсихий Алексеевич. – К тому же, есть ещё и сугубо личный интерес, поскольку из старых газет я узнал, что следователь Крокодилов вёл дело по исчезновению Анны Ильиничны Зарницкой. Я ещё в юношеские годы не мог остаться равнодушным, соприкоснувшись с этим загадочным делом, поскольку я очень отдалённый родственник этих самых Зарницких, даже не столько им родственник, сколько некоему дяде Пете из Армавира – а уж он-то натуральный родственник и приятный человек, хотя и не любитель совать нос в чужие дела, поэтому и оставил без должного внимания дело о пропавшей девушке. Я же теперь почувствовал, что не могу сохранить эту семейную тайну в покое, меня влечёт узнать хоть какие-то детали, хотя бы некоторые загвоздки, и очень жаль, что ваш папаша помер. Но разве маменька не сможет кое-что припомнить из этого шумного дела, и поделиться со мной своими воспоминаниями, поскольку для меня всякая мелочь приятна и важна?