Прилетев в Душанбе, мы взяли такси и поехали в кишлак. Мне захотелось похвастать: рассказать, куда я ездил. По улице шел степенным шагом. Сердечно приветствовал встречных. Дойдя до конца улицы, развернулся и пошел обратно. Приветствовал встречных, расспрашивал о здоровье их близких. И про житье-бытье не забыл. И хоть бы один из них мне сказал:

– Зиядулла-наездник, что-то вас давно не видно!

Обидевшись на людей, я пришел домой. Попил чай, прилег. Повернулся на правый бок – сон не идет, повернулся на левый – опять же нет сна. Все, думаю, сейчас лопну! Сунул за пазуху горсть конфет, привезенных из Москвы, оседлал Тарлана и отправился к приятелю Мамату.

Заглянул через забор:

– Мамат! Невестушка, дома ли Мамат? Разбуди, есть разговор!

Из дома, потирая заспанные глаза, вышел Мамат.

Я заговорил громко, так, чтобы слышали соседи:

– Ну, как ты, жив-здоров? Как поживаешь? Возьми и раздай внучатам вот эти конфеты, пусть полакомятся. Они священные, привез их из далеких земель.

– И откуда же, позволь спросить?

– Из Москвы!

– Из колхоза «Москва», что ли?

– Колхоз? Какой еще колхоз? Да за кого ты меня принимаешь? По таким местам я не езжу. Если уж и соберусь, то только в такой большой город, как Москва! Только Москва! Ну, в крайнем случае, проездом могу в Душанбе остановиться. А скажи, в полдень над твоим домом не пролетал самолет? С пропеллерами на крыльях?

Мамат задумался. Глянул на небо:

– Вроде пролетал, а что?

– Живи долго! Хочешь я тебе скажу кое-что? В том самолете я сидел!

– Быть того не может!

– Сидел с правой стороны! Прямо рядом с пропеллерами, да!

– Ух и сукин сын, быть тебе Гагариным!

– Кем? Фу, да кто он такой, твой Гагарин! Разок поднялся на небо и тут же назад. За то время, что я летел, можно было четыре раза плов сделать! Сам видишь, я тебе человек не простой. Теперь, прежде чем со мной заговорить, подумай, как следует!

– Все, все, понял! Разговора нет.

– И еще скажу. Самолет, оказывается, не такой маленький, как бумажный змей. Внутри он – как Обширская промоина.

– Заходи в дом, чай пить будем.

– Нет, у меня срочное дело. Ехал мимо. Дай, думаю, узнаю, как ты поживаешь.

Я выпустил из рук поводья. Братья мои, облегчил я свою душу.

Говорят, братья, приехал человек из Москвы. На голове шляпа. Собрал руководителей района, взял в оборот плешивого начальника. По действующему закону правительство постановило сдавать мясо, исходя из возможностей каждого. Это распоряжение получили в нашем районе. Руководители района отправили плешивого начальника к нам уполномоченным. Последний, желая продвинуться вверх по служебной лестнице, решил воспользоваться мясозаготовками. Любым путем хотел добиться сдачи мяса раньше срока с перевыполнением плана и тем самым заслужить благосклонность начальства и получить повышение. Поэтому путем насилия запугивал неграмотные массы. Вышестоящие начальники сильно ругали того плешивого и сняли его с работы. Хотели было исключить из партии. Но плешивый начальник пустил слезу. Тогда они его пожалели, сказали, что слезы мужчины равносильны его смерти.

Братья мои, верно говорили в старину: «Будешь держаться истины – не узнаешь горя. А если истина тебя проклянет, не будет тебе исцеления».

Рассказывали, будто в чайхане плешивый начальник жаловался, что на свете нет правды. Чай в чайнике у него был белым. Что будто сам его себе наливал и пил. Людям на потеху.

Братья мои, как хорошо, что есть на свете жалобщики! Они не допустят несправедливости. Не дадут спуску мошенникам. Никому не позволят присвоить народное добро. Если не будет жалобщиков, правители смогут купить, как на базаре, совесть своего народа. Если не будет жалобщиков, правители у простого народа изо рта вырвут еду.