– На другом аэродроме места, может, не хватило, они и пустили коллег. Ты же Казакову позволяешь в свой гараж его мотоцикл на зиму ставить.

Валерий смеялся, Иза приводила новые аргументы:

– Откуда ты знаешь, что в 14-й армии тогда творилось, до того, как Россия ее своей объявила? Ты же сам говорил, что во всех силовых структурах после распада СССР было не пойми что.

Диктор рассказывал, что по всей стране завершается переоформление организаций Народного фронта Молдовы в организации Христианско-Демократического Народного Фронта. Вице-председатель ХДНФ Юрий Рошка объяснял, почему Народный фронт взял новое название и почему в качестве политической идеологии принял христианскую демократию.

Иза сердито заметила:

– Раньше они орали «Русских – за Днестр, евреев – в Днестр», сейчас будут орать «Русских по-христиански – за Днестр, евреев демократически – в Днестр».

По радио пошла реклама. Радиоканал был молдовоязычный, но вся реклама – всё равно на русском. Торговцы хотели, чтобы их рекламу понимали все.

– Валер, надоело, найди какую-нибудь музыку.

– Найди сама: мне руку придется убирать с руля, а дорога теперь демократическая. А то разделим судьбу Цоя – кстати, он на такой же машине ехал.

Иза выключила радио. Спросила, как при разводе Деметеры будут решать квартирный вопрос.

– Квартиру отдам ей.

– Ой, разумеется. Ведь ты такой благородный и заниматься всякими разменами квартиры тебе не к лицу.

– Не в том дело. У Алисы же должна быть своя отдельная комната. В нашей трехкомнатной у нее она есть.

Иза больше ничего не говорила, Валерий крутил руль, объезжая колдобины одной из главных трасс Молдовы. Дороги после обретения независимости ремонтировать, кажется, перестали.

Иза внезапно произнесла:

– Хороший ты мужик, Валера.

Деметер мельком глянул на пассажирку.

– Но не орёл![26]

Иза засмеялась.

– Моей маме это старое кино очень нравится. И мне. Хотя фильм грустный. Она его любит, но у них не сбывается… Но ее большая любовь остаётся на всю жизнь.

– В кино только так и бывает.

– Не только в кино.

– Кто сейчас в эту большую любовь верит, в рыночном-то обществе?

– Сто процентов женщин, проживающих на планете Земля. Хотя не все в этом признаются и не все ее имеют.

– Ясно. Подумаю об этом в связи с некоторыми эпизодами моей биографии.

Иза молчала километров пятнадцать. Потом, как будто паузы не было, спросила:

– Ты после возвращения Алисы где собираешься обитать, «не орёл»?

– Пока в конторе.

– Сейчас говорят: «в офисе». Но там же нет ванной. И горячей воды.

– В баню ходить буду.

Валерий запел:

Кончилась Бельцкая степь, начались кодры[28]. Пошли красивые виды, потом густые леса кончились, но придорожные пейзажи были все равно интереснее, чем распаханная степь. На дороге стали попадаться повозки, запряженные лошадьми: сельские жители ехали на рынки.

В Каушаны из северной части страны удобнее всего добираться объезжая Кишинев, через Бендеры. Но сейчас, конечно, нельзя, ехали через Кишинев.

– Валер, а какие у тебя планы на личную жизнь после развода?

– Не придумал еще. Постараюсь сделать то, до чего раньше руки не доходили. Новый инструмент освою, не народный. Поперечную флейту или кларнет. Пожалуй, кларнет, к нему флуеристу адаптироваться, говорят, легче. Настоящие физические тренировки возобновлю. Всегда хотел пробежать марафон, а бегал только на двадцать километров.

Иза фыркнула.

– Вообще-то, когда говорят «личная жизнь», то обычно имеют в виду что-то связанное с противоположным полом.