Вот и хорошо, – подумала она, расправляя на подушке хрустящую наволочку, – Нед, поди, соскучился по нормальной постели… Ах да. Тапки.

Она прошла в прихожую и вытащила из ларя коробку из-под комм-запчастей. Недовы тапочки в хрустящей комм-упаковке лежали уютные и веселые.

Мюриель вынула их и поставила на подоконник, аккуратно свернула упаковку, закрыла коробку, чтобы спрятать в ларь.

В окне что-то мелькнуло. Она замерла с коробкой в руках.

Да, вон они. По серым камням дорожки, ведущей к дому между зеленых лужаек – темные в пепельном вечернем свете. Длинный, немного сутулится – муж. Шагающий вприскочку, размахивающий руками – брат.

Нед был с Мюриель всегда. Нед был всегда на полтора шага впереди, прокладывая дорогу; потому что, когда Мюриель начала уверенно ползать, Нед как раз освоил премудрости дверных ручек. В школу их пришлось отдать вместе, потому что чему бы ни учили Неда, Мюриель это все равно осваивала ровно на следующий день.

Нет-нет, с Андреем она чувствовала себя вполне защищенной. Но все же, как хорошо, когда Нед рядом.

В доме сразу стало шумно и светло.

– Тапки!!! Мои тапки, Мария-Иосиф!

– Как Колька? В прыгалке висел? Или опять весь день на ручках?…

– Ой, да как загорел-то, и нос, нос облезлый!

– А я ши видел, честное слово!

– Да кто их не видал-то, у нас за домом в холме…

– Так то холмовые, а я лесного видел…

– Муришенька, – потише сказал Андрей, – пришла твоя ботаника?

Она потупилась.

– «Хорошо» поставили.

– А что не так?

– Фотогербарий маленький и две ошибки в тесте…

Андрей поцеловал ее в лоб и утешил:

– Ну, пересдашь в каникулы.

Мюриель жалобно заныла

– Ну какие каникулы!!! Осень на дворе, а у меня еще фармацевтика висит…

Муж растрепал ей челку и улыбнулся.

– Потом обсудим.

Бесполезно. Придется пересдавать… Мюриель безнадежно вздохнула и поплелась в кухню.

Кухня ее, как обычно, успокоила. Широкий деревянный стол, красивый лакированный паркет, шкафы, вытяжка, посудомойка, полки с нарядными чашками, мраморная плита рабочей зоны, надежный комбайн. Мюриель постелила скатерть, налила квас в кувшин, вынула кастрюлю с рагу из духовки.

Прискакал розовый после душа Нед в махровом халате и тапках на босу ногу, Андрей чем-то загремел в мастерской и затопал по лестнице вниз. Мюриель зажмурилась от счастья.

Пока мужчины ели, в детской запищал крошка Ник, напоминая, что и ему время покушать. Пока то, да се – к столу она вернулась, когда Андрей уже снял тарелки и скатерть, и разложил очередную груду распечаток.

Мюриель ела, одним глазом поглядывая, как крошка Ник идет по стеночке в кухню – встал, упал, прополз полметра, поднялся, шагнул, упал. Когда он добрался до стола, Андрей, не оглядываясь, протянул сыну палец.

– Забавно, – наконец сказал Нед, разглядывая какие-то кроки – и ты думаешь, что мы не одни такие на всю голову звезданутые?

– Сейчас готовых сняться и поехать – тридцать человек. К тому моменту, как вы поставите посадочную площадку для грузовиков и просчитаете дороги и водозабор, будет двести тридцать. Мне два года надо, я еще на архитектора выучусь, и из Муришки к тому времени целый педиатр получится.

– За два года-то и я обернусь, – хмурясь, ответил Нед, – и, глядишь, Юлька уже ломаться перестанет…

– Ой, я тебе уже все сто раз говорил про Юльку…

– Ну да, да, вот я уже и с профессией в руках, и с образованием … почти, и с делом с большим. Завтра вон, цветов пойду наберу… Позову с нами.

– О, да, – засмеялся Андрей, – химики в новом городе край дела нужны!

– Тем лучше, – приободрился Нед, – а за планы по городским зонам давай еще утром обсудим?

– Да, – ответил Андрей, запихивая бумаги в ящик, – а сейчас ну-ка про тебя. Что ваши промеры-то показали?