Взвесив все «за» и «против», малютка Гроттер почувствовала, что внутрь её совсем не тянет. Даже напротив – тянет уйти подальше отсюда. К тому же она случайно обнаружила, что один из кустов как-то странно мерцает и будто чуть расплывается. Кроме того, его листья не дрожали от ветра. Присмотревшись, Таня поняла, что на куст натянуто охранное черномагическое заклинание.

«Ага, Поклеп постарался! Вот уж вредитель-трудоголик!» – подумала Таня, благоразумно держась от куста подальше.

Вскочив на контрабас, она помчалась к Тибидохсу, решив, что обязательно попытается выяснить, почему тут горит огонь. Вот только как это узнать? Таня хорошо представляла, что случится, если она обратится с этим вопросом к самому завучу. Поклеп зыркнет на неё своими близко посаженными глазками, а в следующую минуту ей придется взять ведерко и бодрым строевым шагом, напевая песенку трудолюбивой нежити, отправиться собирать жуков-вонючек.

Нет уж, лучше осторожно выведать все у Сарданапала, Разумеется, если тот будет в хорошем настроении и поблизости не будет маячить противный сфинкс, живущий на дверях его кабинета и никого не пускающий внутрь без приглашения.

Поздним вечером, бережно протерев контрабас и натянув струны, Таня убрала инструмент в футляр. Она как раз задвигала его под кровать, когда сверху донесся смешок.

– А ну брысь отсюда, пустая башка! А то дрыгусом запущу! – пригрозила кому-то Гробыня.

Склепова давно уже валялась на кровати и перелистывала на ночь толстый журнал комиксов для темных магов. Ничего другого, кроме комиксов, Гробыня никогда не читала.

– Вот еще! Стану я забивать себе голову! – фыркала она.

Изредка Гробыня забавы ради встряхивала журнал. С его страниц сыпались желто-зеленые чертики и в панике вереща, торопились забраться обратно. Некоторым из них Склепова, хихикая, связывала хвосты и наслаждалась тем, как, дергая друг друга в разные стороны, они падают и закатываются за кровать.

– Ну так что, свалишь ты или нет? – снова крикнула Гробыня.

Подняв голову, Таня увидела, что по потолку их комнаты прогуливается поручик Ржевский. На этот раз безбашенный призрак облачился в тюрбан и халат с кистями. Даже бороду себе зачем-то прицепил. Правда, красно-синий нос алкоголика все равно его выдавал.

– Полы покрашены – ходить только по стенам и потолкам! – хихикнул Ржевский.

– Я тебе похожу! – продолжала громыхать Гробыня. – Считаю до трех! Раз…

– Пундус храпундус – быстро крикнул поручик. Что-то сверкнуло. Таня увидела, что призрак невероятным образом удерживает в руках старинный перстень с печаткой.

Гробыня тут же рухнула носом в подушку. Чертики из комиксов немедленно принялись злорадно бегать по её одежде.

– Ты что, спятил? Зачем ты её усыпил? – удивилась Таня.

– Бывают типчики, которым по жизни не мешает проспаться! – хмыкнул Ржевский. – А теперь тихо! Не произноси никаких имен! Я тут инкогнито! Если Безглазый Ужас узнает, что я тут был, то все – секир-башка! У меня и так – хе-хе! – в спине двенадцать ножей и один кинжальчик! Еще девятка – и будет перебор, как говорил мой друг корнет Свинцов.

– Почему? С каких это пор тебе нельзя бродить везде, где тебе вздумается? – поинтересовалась Таня.

– Бродить я могу где угодно, хоть днем, хоть ночью. Просто хочу, чтоб никто не узнал, что я у тебя был. Уверен, Гробыня никому не разболтает. После Пундуса храпундуса редко удается вспомнить обстоятельства, при которых ты отрубился… – заржал поручик и обрушился с потолка на пол.

Врезавшись в коврик, он утратил форму, зарябил, но быстро восстановился. Разве только борода утратилась и голова немного сплюснулась, что, впрочем, мало сказалось на её мыслительных способностях.