Я искренне удивилась тому, что мне понравилось там работать. Возможно, из-за чувства баланса и равновесия, которое давало это место. Вид работы, связанный с сексуальностью, относится к разряду исцеляющей и воспитывающей дух, и это – энергия инь, в то время как само место мрачное и темное – как раз в духе ян. К тому же мне просто нравилось быть Александрой. Она – архетипическая противоположность Амары – моей чувственной личности, богини Нового века. А еще я люблю физическую нагрузку. Если бы я могла так же веселиться в спортзале, то с радостью посещала бы его. Также мне нравилось тусоваться в гримерке с другими женщинами, представляя, что это современный храм святой проститутки. Мне даже нравились многие клиенты. Ну а тех, к кому я подобных чувств не испытывала, можно было либо проигнорировать, либо немного потерпеть их присутствие рядом. Кроме того, в клубе всегда достаточно женщин, чтобы можно было легко исчезнуть, когда хочешь избежать встречи с каким-то особенно неприятным типом.
Я с нетерпением ждала того дня. Вход в клуб выглядел абсолютно неприметно – лишь небольшая табличка над дверью намекала на то, где скрывалось место получения удовольствий. Я прошла через дверь, а затем и через турникет, через который проходят клиенты. Предвкушая приятное дуновение прохладного воздуха, я вдруг поняла, что он лишь немного прохладнее, чем на улице.
– Что случилось? – спросила я у широкоплечего охранника.
– Да кондей сдох, – быстро ответил он с типично бруклинским акцентом.
Жара была невыносимой. Невероятно трудно поддерживать образ Грейс Келли – идеальные макияж и укладку – при температуре в 38 градусов и 90 %-ной влажности воздуха. Особенно когда ты танцуешь на чьих-то коленях, а он вспотел даже больше, чем ты. Слава богу, в клубе было темно. Примерно через 4 часа после начала смены я потеряла всякую надежду сохранить свой образ в должном виде и ушла в гримерку, чтобы смыть макияж, оставив лишь немного туши на ресницах, легко провести по губам помадой и собрать влажные волосы. Вытерев пот с тела влажным бумажным полотенцем, я вернулась в зал.
Ковбоя я заметила еще до того, как он прошел через турникет на входе в клуб. На фоне этих пропитанных потом белых рубашек он был глотком свежего воздуха. Симпатичный. Такой аутентичный. На нем были выцветшие джинсы, потертые и заостренные ботинки, клетчатая рубашка и, конечно, изрядно потрепанная ковбойская шляпа. Он напоминал повзрослевшую и возмужавшую версию Джона Войта из «Полуночного ковбоя»[16]. Я была заинтригована, а потому направилась прямо к нему и сумела тут же завоевать его внимание.
– Привет, – начала беседу я.
– Привет, – ответил он.
– Хочешь, я станцую для тебя?
Мы нашли подходящее место. Он сел на стул. Я опустилась к нему на колени, но не до конца – половина веса приходилась на ноги. Если на самом деле опуститься на колени клиента, то вы не сможете свободно двигаться. Кроме того, это может задеть ваше Эго, которое будет шептать: «Только бы он не подумал, что я слишком тяжелая».
Свой танец я начала так же, как и каждый предыдущий: сделала глубокий вдох и посмотрела в его глаза – особенно в левый. Я научилась этой технике в Тантре. Недоминантный глаз человека (левый – если человек правша, правый – если левша) считается вратами в душу. Не стоит беспокоиться о том, что вы случайно заглянете в душу человека без его разрешения или дадите кому-то непреднамеренный доступ к вашей. Эти врата остаются плотно закрытыми, если только вы действительно не захотите иного. Кроме того, большинство людей не могут выдержать продолжительный пристальный взгляд. Это слишком интимно. Я пользуюсь этим приемом по нескольким причинам: во-первых, это дает мне точку фокусировки (как танцору или артисту, вам удобнее будет работать, когда у вас есть то, на чем можно сфокусироваться). Во-вторых, взгляд в глаза, даже если ваш визави не смотрит на вас так же пристально или смотрит не более пары секунд, в моем случае помогает развитию эмпатии. Когда я смотрю кому-то в глаза, я вижу в этом человеке гораздо больше, чем кошелек с деньгами. Я вижу его уязвимость, голод и человечность. По крайней мере, для меня это превращает танец в более исцеляющий опыт.