Продолжая наступление, 2-й батальон с ходу ворвался в Токод. Немцы без боя оставили его, отступая на Тат. На улицы села высыпали стар и млад. Они приветливо встречали танкистов, забрасывая их цветами и конфетами. На короткой остановке в центре села толпа окружила танки. Люди обнимали танкистов, жали им руки, благодарили за освобождение. Это были репатриированные чехи. Они угощали танкистов разной снедью, радовались и шутили: «Друга, выбирайте невест! Смотрите, какие красивые у нас девчата». Талызин, выталкивая вперед радиста Струнина, шутя предложил ему: «Выбирай невесту, сибиряк. На югославке не женили, женим на чешке!» Смущенный паренек убежал за танк. Чехи от души смеялись, игриво подталкивая к танку молодую чернявую дивчину.

Остановка была кратковременной, а расставание с чехами – трогательным. Батальон продолжил наступление на Тат и вскоре вышел на возвышенность, с которой сквозь дымку и сумерки просматривался городок. Внизу простиралась обширная долина, покрытая виноградником и припорошенная снегом. Перевалив железнодорожное полотно, рота Талызина неожиданно наскочила на огневую позицию зенитных орудий. Зенитные пушки в упор расстреляли танки младшего лейтенанта Леонтьева и лейтенанта Джалмуханова, тогда лейтенант Талызин ворвался на огневую позицию и гусеницами втер в землю все три пушки вместе с прислугой… Но восполнить свои потери было невозможно. Теперь в роте осталось всего четыре танка.

Впереди заманчиво маячила в сумерках окраина города Тат. Тат – это важный узел дорог на берегу Дуная. Через него проходила единственная свободная дорога, связывающая Будапешт с западом, идущая через Комаром на Австрию и Чехословакию. Противник понимал это и принимал все меры, чтобы удержать ее в своих руках. Старшие лейтенанты Джумин и Чащегоров пошли в атаку, но танки, артиллерия и бронетранспортеры противника открыли сильный огонь. Пехота залегла, танки остановились. Атака захлебнулась, завязался огневой бой.

Джумин по радио доложил обстановку. Комбриг приказал встать в укрытия и вести наблюдение и огневой бой до подхода бригады. Как поется в песне, «последний бой – он трудный самый». Да, к последнему бою остается мало сил. Бригада без отдыха воевала четвертые сутки. В ротах насчитывалось меньше половины танков и личного состава. Кроме того, был виден конец войны. Всем хотелось выжить, дойти до Победы, вернуться домой. Все это оказывало определенное психологическое воздействие на людей.

Во 2-й батальон прибыл полковник Чунихин с опергруппой. Вскоре на танках подъехали командиры 1-го и 3-го батальонов. С возвышенности комбриг в сумерках осмотрел лежащую впереди местность. Невдалеке догорал наш танк, рядом неуклюже стоял другой, опустив длинный ствол пушки. Около него копошились ремонтники. Чуть впереди, в виноградниках, в линию стояли танки батальона. Окраина города Тат просматривалась с трудом.

Лейтенант Чеботарев доложил данные о противнике. Оценив обстановку, комбриг понял, что так просто противник Тат не отдаст. Поэтому он решил подтянуть всю артиллерию и провести артподготовку, под прикрытием огня артиллерии и танков 2-го батальона развернуть 1-й и 3-й танковые батальоны и атаковать всеми силами бригады. Под покровом темноты мы должны были ворваться в Тат и в ночном бою овладеть им, перерезав последний путь отхода из Будапешта, тем самым завершив окружение Будапештской группировки противника.

Артиллерия развернулась и открыла огонь, сосредоточив его по окраине Тата. Бригада под прикрытием огня перешла в наступление: 1-й танковый батальон атаковал в направлении восточной окраины города, 2-й – в центр, 3-й – западную окраину. Противник оказывал яростное сопротивление. Его артиллерия вела огонь прямой наводкой по атакующим танкам. Непогода и мягкий грунт в виноградниках не позволяли бригаде атаковать на высоких скоростях. Чем ближе к окраине города, тем сильнее и метче вела огонь артиллерия противника. В воздухе беспрерывно висели осветительные ракеты. В нашем батальоне загорелся танк Бикмулина: командир танка выскочил и катался по снегу, сбивая пламя. Вскоре был подбит танк Багиткова. Во 2-м батальоне был подбит и загорелся танк младшего лейтенанта Алферова. Танкисты дрогнули, притормозили, стали маневрировать вдоль фронта, ища укрытия. Стремительной атаки не получилось. Всего каких-то полтора километра оказались непреодолимой преградой на нашем пути к Тату. Комбриг нервничал. Он приказал усилить огонь артиллерии по обороне противника, требовал от комбатов увеличить скорость. Но в такой сложной обстановке у командиров взводов и танков начали «пропадать» связь, отказывать радиостанции, и они не реагировали на вызовы. Грищенко подгонял и торопил меня, а я с трудом вел за собой роту. Не выдержал и с палкой в руках пошел вперед замначальника штаба старшина Рыбаков. На ходу подгоняя пехоту, под огнем противника он забрался на первый отстающий танк и несколько раз ударил палкой по броне. Открылся командирский люк. Показалась голова командира танка: «Что нужно?..» Раскаленный добела Рыбаков зло рявкнул: «Вперед, сволочь!» – и с силой ударил палкой по голове молодого офицера. «Вас понял, – задыхаясь от страха, пролепетал командир и тут же решительно крикнул: – Механик, вперед!». Сразу «заработала связь», и танк ходко пошел в атаку, догоняя меня. Рыбаков же направился к другому танку.