— Ну хоть что-то. Так как голова? — смахивает прядь волос со лба. — Я серьезно. К тебе приходил дежурный врач? — волнуется от того, что реально за меня переживает или за возможные последствия? Как же мне хочется первый вариант.

— Все нормально, не загоняйся.

— Приходил или нет? Ой, ладно, молчи, вижу, что не приходил.

— А как твои коленки?

— Лучше, чем твоя голова. Я поговорю с дежурным, мне все это не нравится.

— Не парься, давай лучше контакт налаживать. У меня лично уже трубы горят. А ты, я уже вижу, тоже давно принца ждешь. Ну вот я, Васенька, и пришел.

— Если у меня нет кольца на пальце, это не значит, что у меня нет мужика, Петр Васильевич.

— А, типа есть? В кафе ты говорила про то, что тебе не нужны отношения, муторно это все и что-то в этом духе.

— И? Причем тут отношения?

— Просто секс?

— Ну не прям-таки просто. Я позволяю себя изредка… потрахивать, а Антон дарит мне положительные эмоции.

— Антон? Василисушка, как низко ты пала. На хрена он тебе вообще нужен?!

— Хороший. Люблю его. А так, пусть потрахивает. Иногда можно потерпеть.

Чувство такое, что мне хорошенько ударили по всем местам сразу. Мягко говоря, неприятно. Но самое противное, что я не чувствую в словах Василисы ложь. Любит?

— Ты сейчас это сказала, чтобы я от тебя отстал, да?

— Нет, — равнодушно пожимает плечами. — Ты вроде бы хотел есть, я принесла тебе еду. Давай так, пока я буду накрывать тебе завтрак, думаю, ты как раз успеешь выполнить гигиенические процедуры. Держи, здесь все, что нужно, — подает мне пакет. — Новая зубная щетка, паста, туалетная бумага, чистое полотенце, трое трусов, пару футболок и домашние штаны. Хотя, сейчас тебе все это не надо, вот держи трусы, полотенце и футболку. Если нужна помощь — позови.

— У твоего Антона реально гандоновский вкус, белочка, — приподнимаю вверх предложенные труселя.

— Это трусы моего умершего дедушки. Антон трусы не носит.

— Он еще и безтрусый. А дедушка давно умер?

— С какой целью интересуешься?

— Интересно, хранят ли до сих пор эти прекрасные трусы его ауру.

— Ауру смыл порошок и вода. Ты не спешишь переодеваться, потому что тебе кто-то уже что-то привез?

— Мне некому ничего возить, бельчонок. Спасибо за вещи, — брезгливо складываю трусы в пакет и, нацепив на лицо улыбку, направляюсь в место назначения.

— Доигрались? — прошептал Миша, как только я вошел в туалет. Включаю на всю мощь кран в раковине и в душе.

— Отвянь, — шепчу в ответ. — А вообще лучше понюхай, — протягиваю Мише предоставленные Васей трусы.

— Сами нюхайте.

— Ладно, я надену на свои. Так хоть не брезгливо будет.

— Нет. Проверит. Уверяю вас.

— Да, она та еще хитрожопая лисичка. Вроде реально пахнут порошком.

— Надевайте, раз хотите и дальше заниматься дурью. Она вас проверяет.

— Не дурью. Я судьбу свою устраиваю, — натягиваю на себя трусы. — Фу, мне не идет.

— Петенька, с тобой там все нормально? — раздается голос Васи из-за двери.

— Да, Васенька. Все путем.

— Ну так выключи воду уже. Что естественно, то небезобразно. Ты ж не девочка, чтобы ручеек другим ручейком прикрывать.

— Вам с ней не справиться. Заканчивайте, Петр Васильевич.

— Видал, сосун? — тычу фигу. — В смысле купи мне видал сосун шампунь проктолог эн чо-то там.

— Который от перхоти?

— Где ты у меня перхоть видишь?!

— Там же, где я «видал сосун». Кстати, вы вообще в курсе, что неправильно произносите вышеупомянутое?

— Заткнись. Как услышал, так и произношу.

— Петя? — вновь доносится громкий голос Василисы.

— Васенька, так я моюсь, чтобы на чистое тело надеть чистую одежку твоего покойного деда.

— Помощь точно не нужна? С одной рукой плохо справляться.