Интересующий меня мужчина стоял у бара и разговаривал по телефону. Почти все столы были заняты, я села за ближайший свободный, уставилась в меню, стараясь не поднимать взгляд. Поэтому сказать, что я была удивлена, когда мужчина подсел за мой столик, это не сказать ничего. Сел, не спросив разрешение, с громким стуком поставил на стол стакан с плещущимся в нем алкоголем. Я вскинула взгляд – он смотрел на меня поверх солнечных очков, спущенных на самый кончик носа. И чуть улыбался. Я прокляла своё любопытство, постаралась съежиться, сжаться, не привлекать к себе внимания. Поздно.

– Тебя как зовут, деточка? – вдруг спросил он.

– Вера, – ответила я тихо.

– Как-как?

– Вера, – ответила я громко, привлекая внимание людей с соседних столиков.

– Верная, значит, – ухмыльнулся мужчина. – Это хорошо, что верная. Слишком много грязи вокруг, деточка, слишком много.

Залпом выпил содержимое бокала, достал смартфон и вроде как потерял ко мне интерес. Я отодвинула от себя так и не пригодившееся меню, встала и пошла прочь. У выхода обернулась – он смотрел мне вслед с той же едва заметной улыбкой. Стильная стрижка, чуть заметная в тёмных волосах седина на висках, ладно сидящий на подтянутом теле дорогой костюм. И уверенность, сквозящая в каждом жесте. Хозяин, блин. Ненавижу. Всех их ненавижу.

Я вернулась в купе, чувствуя, как горят щеки, достала свой рюкзак, прижала к себе и так просидела оставшиеся сорок минут, словно на иголках, не в силах дождаться остановки поезда, чувствуя себя в ловушке.

На перроне царила толкотня. Толпы загорелых, уже отгулявших отпуск людей готовились уехать, многие из них были навеселе, раздавались шутки, щелкали камеры. На смену им из моего поезда вывалилась толпа бледных, измученных городами и работой людей, которым предстояло трижды обгореть, прежде чем достигнуть нужной кондиции загара и загрузиться в обратный поезд. Я со своим чемоданчиком с трудом проталкивалась через эту сутолоку и с тоской вспоминала тишину и уют квартиры Анны Фёдоровны, и ещё почему-то оставшееся в сифоне далёкой съемной квартиры обручальное колечко, которое не снимала столько лет.

– Такси, девушка, такси! – зазывали мужчины из окон.

Я уверенно шла мимо, я знала, что дешевле сюда доехать из Москвы, чем с вокзала до места. Я сказала своему будущему подопечному, что доберусь сама, и теперь сжимала в ладони бумажку с адресом, который и так знала наизусть. Сначала пять остановок на трамвае, а потом на пригородную маршрутку, вполне себе понятно. Я уже подходила к трамвайной остановке, когда меня окликнули из проезжающей машины.

– Эй, верная! – Я остановилась как вкопанная, едва не попав под машину – уже загорелся красный. – Тебя подвезти?

Я добралась до остановки, которая символизировала для меня островок безопасности. Посмотрела – едет трамвай. Уже неважно, какой номер. Знакомый мне мужчина смотрел на меня из приоткрытого окна очередного дорогого автомобиля. В руке вновь сигарета, на лице скука. За рулём был кто-то другой, я вдруг подумала, что, если меня сейчас засунут в автомобиль и увезут, никто даже слова не скажет, не успеет. Шагнула назад, мужчина усмехнулся.

– Нет, спасибо, – предельно вежливо отказалась я. – Я сама, мне недалеко.

– Ну как знаешь, – откликнулся он. – Прощай.

– Прощай, – ответила я, хотя машина уже скрылась за поворотом, а ко мне подъехал грохочущий старый трамвай.

Через полчаса я уже ехала на маршрутке вдоль морского побережья. Море то скрывалось за деревьями, то показывалось вновь. Я уже успела забыть, насколько оно красиво, и сейчас не могла отвести жадного взгляда.