Подогреваемая азартом опасного приключения, переполненная гордостью за собственные ум и хитрость, Ника шла по грязным улицам, по заплеванным дворам и мысленно уже выбирала, что сможет купить на так легко и весело заработанные бабки. Все-таки не зря мама говорит, что она в их семье самая умная и самая перспективная!

Я не смог дозвониться Ксении ни вечером перед сном, сжигаемый острым желанием вновь услышать ее голос под предлогом пожелать спокойной ночи, ни утром следующего дня, ни следующего. Механический голос в трубке безразлично сообщал, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны доступа. Я ничего не понимал и бесцельно бродил по квартире из угла в угол, пытаясь найти объяснение странному поступку моей прелестной знакомой. Ведь она же сама сказала: «Позвони!» и отключила телефон! Если она не хочет больше общаться со мной, могла бы сразу об этом сказать. Да я и сам почувствовал бы холодок, идущий от известной писательницы. Но чувства меня не обманывали: ее улыбка была нежной и теплой, а взгляд ласковым, добрым. Пустое дело пытаться понять женскую логику! Я уже было собрался с силами выбросить из головы мысли о Ксении, как она сама позвонила.

Все мое существо возликовало, едва я увидел знакомый номер на экране айфона. Я почувствовал себя приговоренным к заключению в одиночной камере на долгие годы, которому вдруг отменили приговор.

– Привет! Куда же ты пропала? – чуть не закричал я в трубку от переполнявшей меня радости.

– Была занята, – ответила Ксения без малейших признаков извинения в голосе. Великая писательница была занята и все тут! – Я передумала по поводу портрета. Но пусть это будет карандашный набросок, а не холст и масло. Хорошо?

– Хорошо! Я согласен на любые твои условия! – Душа моя ликовала, трепеща крошечными крылышками. Она согласилась, согласилась!!

На радостях я схватил подвернувшегося под руки Лёлика и расцеловал в усатую морду. Кот оторопело застыл, вытянув лапы и округлив от удивления зеленые глазищи. Это было бесцеремонное и наглое вторжение в его жизненное пространство! И только потому, что Лёлик был застигнут врасплох, он не успел выпустить когти.

Ксения категорически отказалась прийти ко мне домой. Поэтому мы встретились спустя два дня возле метро «Горьковская» и пошли пешком по аллее Александровского парка в сторону планетария. Солнце разукрашивало дорожки загадочными золотыми узорами, пробиваясь сквозь густые кроны деревьев, которые ерошил озорной ветер с Невы. Отдыхающих, гуляющих по тенистым аллеям, было много, но я все-таки нашел свободную скамейку недалеко от входа в планетарий и, усадив свою восхитительную модель, достал из сумки альбом, карандаши и принялся за рисунок.

Ветерок теребил прядь волос у щеки Ксении, легкие тени от листвы скользили по открытому лбу, в уголках губ притаилась застенчивая улыбка. Боже, как же она прекрасна! Богиня, настоящая богиня!.. Карандаш в моей руке в порыве вдохновения птицей порхал по белому листу бумаги, оставляя тонкие, легкие, воздушные линии и постепенно проявляя небесной красоты лицо самой удивительной девушки на свете. Я любовался ею и не пытался скрыть свое восхищение, наверное, поэтому праздно шатающиеся туристы и свободные от работы петербуржцы то и дело останавливались за моей спиной и одобрительно кивали головами, улыбались и перешептывались между собой, давая хорошую оценку моей работе. Ксения тихонько посмеивалась, бросая быстрые взгляды на зрителей, стараясь не менять позу и выражение лица.

Когда я наконец убрал карандаш и с удовлетворением рассматривал в вытянутой руке законченный портрет, кто-то постучал меня по плечу и деликатно кашлянул. Я обернулся. В двух шагах от меня стояла разодетая в сверкающие стразами одежды, ярко накрашенная дама лет пятидесяти с хвостиком.