Я наблюдал начало трагедии, наблюдал ее кульминацию и сейчас – доигрываю ее финал. Начало – это Куликово поле, и сотни самообороны, верящие, что если они вот сейчас зажгут этот лагерь ненавистных им ватанов – то через год, два, они будут в Европе. Кульминация – это два десятка пацанов учатся полицейскому делу в европейской полицейской академии. Начало конца – это тот же Валера Вознюк, «громадянский активист», за два года ставший начальником отдела в новой полиции, и продажный, как последняя портовая шлюха, – да, тот самый Валера. Который пел гимн Украины, и по щеке – катилась слеза… такое ведь не сыграешь. А финал… это то, что есть сейчас. Когда все против всех. Когда друг от друга – уже тошнит, когда весь мир идет на тебя войной.

Может, на крови что-то и вырастет. Но я уже не верю. Слишком много было – крови. И ничего не росло. Как там… на крови может вырасти только бардак, где и кровь не имеет цены. Вот это честно.

Это про нас…

Мне не спалось, только потому это и увидел. Сначала движение – крадучись, прошел человек. А когда такие дела творятся, сами понимаете – на воду дуешь. Когда же прошел второй, за первым – я понял, что дело нечисто.

…

Успел как раз вовремя. Лева как раз заканчивал душить Сергея – перед этим ударив его по голове рукояткой пистолета. В последний момент – он то ли услышал, то ли почувствовал человека за спиной. Начал разворачиваться, поднимая пистолет – но я ему шанса не дал. Бросился, сшиб, прижал руку с пистолетом. Тот выстрелил. Мент оказался непростой – попытался ударить меня головой, но я был начеку. Потом – подоспел и Александр, сбежались бабы…

К счастью, Сергей оказался цел, голова не пробита – иначе бы не встал. Сейчас он – опирался на машину, фары были включены. В свете фар – были я, Лева, Александр. Я – держал в руке трофейный пистолет. А жена Левы – стояла между ним и нами – не знаю, кого от кого она защищала.

– Ты что творишь? – спросил я – за что ты его?

Лева молчал, вызывающе смотря на нас.

– Ты упырь, б… Тебе мало? Тебя тут кончить?!

– А и кончай!

Бывают ситуации, когда действительно хочется нажать на спуск. Я – с трудом сдержался.

– Ты знаешь его?

…

Я повернулся к Сергею

– Вы знаете друг друга?

Сергей не ответил.

– Лева!!! – резануло по ушам.

Я повернулся – вовремя. Лева пытался воспользоваться моментом, кинуться на меня – жена удержала

– Лева… не надо…

– Подержи… – я передал Саше пистолет, приглашающе развел руки – давай!

Лева отпихнул жену, но на меня не пошел.

– Банкуешь, – осклабился он, – ну, банкуй, голубок….

– За слова ответишь?

– Отвечу. Я за слова всегда отвечаю. С Владимирской[2] сам?

– А что так интересует. Покаяться есть в чем?

– Мне-то есть. Кто работает, тому всегда есть в чем. Только ты вон у него спроси, а ему – есть в чем покаяться?

Я не обернулся – дураков нема.

– А ты расскажи.

– Рассказать? Ну… знаешь, кто такой наш друг Серега? Сначала он надзирал за законностью в наших правоохранительных органах. И хорошо так наблюдал, да, Серега? Помнишь, как ты меня за ларьки прессовал? Помнишь. Все дело в том, что я Киселям[3] мешал, верно? И они мне тебя заказали, верно, Серега? Потом ты на депутата Коваля працювал. А когда война началась – тебя кем назначили? Прокурором сил АТО?

…

– Ну, вот и расскажи нам, Серега, откуда у тебя бабло образовалось на покупку трех элитных квартир в Дипломат-Хаусе? Да, Серый? Сколько одна такая стоит? Триста штук? Пятьсот? Больше? Уж всяко недешево. А ты их купил аж три штуки, правда, Серега? А откуда Крузак, на котором ты со своей фифой сейчас едешь?

…

– И наконец, расскажи нам про свою маму, Серега! Как так получилось, что старая и больная семидесятиоднолетняя женщина – вдруг начала отгружать уголь на железную дорогу. Да не по малу – по десять, двенадцать, двадцать тысяч тонн угля в месяц. Если не больше? А люстрацию ты как прошел? Как справку сделал, прокурор?