Я очень старалась сознательно сосредоточиться на всем хорошем, что происходило со мной. Легко сказать, легко хотеть – но порой моя полная зависимость от других людей, усугубленная эмоциональными и психологическими побочными эффектами лечения гормонами, приводила к тому, что я вела себя иррационально, неуправляемо, просто ужасно. И тогда я называла себя «теневой королевой».
Но и мой оптимизм не всегда легко воспринимался близкими. Я чувствовала: они опасаются, что я уподобилась Поллианне[13] и смотрю на все через розовые очки, а может быть, хуже того – что все дело в высоких дозах препаратов морфия. Я клялась, что просто стараюсь находиться в настоящем моменте – сознательно стремиться к максимуму радости и минимуму страха в каждое отдельно взятое мгновение, чтобы тем самым творить грядущие моменты. Что представляла собой реальность? По-настоящему я этого не знала. Я просто пыталась жить в неблагоприятных ситуациях по принципу «подобное притягивает подобное».
Мое прежнее представление о том, как проходят дни и чем они заполняются, теперь не работало. В сутках по-прежнему было двадцать четыре часа, каждый день. Некоторые дни заполнить было легко, другие – тяжелее. Все дни были похожи, но все же они были разными.
Случалось, я подолгу плакала, перенапрягала себя, очень скучала по маме и хотела, чтобы кто-нибудь поцеловал меня в лоб и сказал, что утром все будет хорошо, все пройдет. Много раз я казалась себе хрупкой – думала, что от малейшего давления мои кости треснут. А бывало так, что я была четко сосредоточена, все видела ясно и создавала порядок в своей жизни, и намечала цели.
И я записала в дневнике:
Весь дом подвергся генеральной уборке – «радиационной терапии» по методу Каролины. Все вокруг сияет чистотой. Пол словно выдраен зубной щеткой, в шкафах все тщательно разобрано. Вся грязь, вся тяжелая энергия, прикоснувшаяся к этому дому в прошлом, удалена из всех комнат, шкафов, ванной, туалета, изо всех щелочек и уголков. Я потрясена синхронностью излучения, проникающего внутрь меня и разливающегося по тому, что меня окружает.
Дом наполнен живыми цветами и красками. А я?
Порой я сбивалась с пути и выла от жалости к себе… но находила способ принять даже ту часть себя, которую видела такой, как в следующем отрывке из дневника:
Я начинаю осознавать, насколько серьезно больна… Как много мне нужно ухода и заботы. Я плачу, сожалея о том, как глупа я была, относясь к себе жестоко и безжалостно, как слепа была к своим нуждам и бедам.
А иногда мне удавалось взглянуть на себя с более далекого расстояния:
У меня, как говорят, «слезы близко». Я плачу от радости, от благодарности и печали. Сила и колебания моих эмоций, похоже, не поддаются управлению – это известный побочный эффект на фоне лечения дексаметазоновыми стероидами, способными довести до сумасшествия и даже до психоза. О боже, похоже, будет очень-очень интересно.
Главная новость: Яэль и Гади (мои дети, живущие в США) приедут в следующем месяце и побудут со мной. Разделят заботы о больной матери с Авиталь.
На следующей неделе начинается химиотерапия.
Записи в дневнике для обретения понимания
Как я отметила в одной из предыдущих глав, наблюдение за собственной реальностью и чувствами посредством ведения дневника может оказаться бесценным в процессе выздоровления. Я предлагаю вам заняться этим, даже если вы не привыкли делать записи. Это может помочь видеть свою реальность и отображать ее в каждый отдельный момент времени, не позволять мгновению исчезнуть и смениться другим.
Я начала вести записи на отдельных листках бумаги, но обнаружила, что гораздо удобнее пользоваться ежедневником или тетрадью, чтобы все находилось в одном месте. Когда вы делаете запись или читаете то, что уже написали, вы сможете увидеть свою реальность в несколько ином «сейчас».