Терье и Оддер встретились взглядами и сыну ярла вдруг показалось что не стоит ждать от этого человека даже обычной благодарности. Наконец, принц кивнул, словно понимая, что он теперь в должниках перед северным воином и отвел глаза.

Сын ярла тоже отвернулся и побрел между телами погибших и раненых, выискивая среди них людей своего знамени. Их было много, очень много. Знакомые и незнакомые лица. Молодые и старые.

И самое тяжелое открытие он сделал всего в нескольких шагах от места своего поединка с неизвестной женщиной.

Старик Горн дошел до конца своего пути. Гусарский капитан стоял на коленях опустив седую голову на древко сломанной пополам парсийской пики. Острие торчало из спины воина. Крови почти не было.

Терье опустился на землю и обхватил голову руками. Охота закончилась.

– Перевязать бы, ваша светлость. Вот перевязать вас надо.

Его гайдук – слуга не унимался.

Несколько гусар столпились за спиной у Яноша и молча ожидали чего-то. Может быть какой-то команды или слов одобрения. Хотя бы чего-нибудь…

Как шелест холодного ветра перед бурей издалека донеслось.

– О боже! Король ранен! О боже!

Камердинер отошел в сторону, чтобы еще раз окинуть взглядом принца, пытаясь не пропустить малейший недочет в сегодняшнем облике молодого мужчины. Все имело значение для знатока моды и хранителя традиций, каждый нюанс, каждый шов, каждая пуговица должны были занимать свое место строго по регламенту. И в то же время внешний вид принца сегодня должен был как никогда соответствовать моменту.

Так сказать, единение силы и красоты. Тот, кто выбирает должен чувствовать, что сегодня не отозваться на выбор такого мужчины совершенно невозможно для любой женщины.

Но даже сейчас. в такой момент мысли Оддера были заняты совсем не связанными с сегодняшним событием делами.

– Так что же произошло с этой неприятной всезнайкой, Святой матерью Элоизой?

Мужчина, до сих пор молча наблюдавший за всей процедурой подготовки принца, склонился, словно заранее извиняясь за слова, которые он вынужден был произнести.

– Прошу меня простить, ваше высочество. Ничего особо интересного узнать не удалось. Как и говорили, сестра получила какое-то письмо, после прочтения которого у нее случился сердечный приступ. Но ни от кого было это письмо, ни тем более, о чем оно было узнать не удалось. Ведьмы хорошо хранят свои тайны.

Принц повернулся к стоящему посреди кабинета ростовому зеркалу. Безусловно, все было безупречно. Он сделал жест рукой предлагая слуге покинуть комнату.

– Скажите, мессир Родерик, теперь уж действительно можно спокойно отказаться от этой протеже старухи, ее родственницы? А как же наши планы?

Канцлер продолжал стоять у погасшего камина и солнечные лучи от распахнутых настежь окон освещали только носки его черных кожаных сапог. Так что принц с трудом различал черты лица своего доверенного лица. Но такая уж была привычка у этого человека, постоянно искать тень.

– Пока ведьмы не выбрали новую предводительницу и среди них нет единства. Мы должны действовать решительно. Во всяком случае, я склонен посоветовать вашему высочеству внимательнее отнестись к предложению, которое мы получили вчера.

Не отводя взгляда от зеркала, принц поправил белоснежный воротник своего камзола. Воистину, когда-нибудь, он постарается поменять цвета королевского флага. Двенадцать золотых корон на белом фоне должны прекрасно смотреться.

– Ну а наш герой, не будет ли он возражать против такого ээээ… внезапного изменения расклада.

Родерик рассмеялся. И этот смех прозвучал так как будто кто-то высыпал на пол охапку сухих поленьев. Один сарказм.