Когда они добрались до Перта, от надежды совсем ничего не осталось. Казалось, даже сам Дей смирился со скорой смертью и перестал строить планы на будущее, не рассказывал о мечтах и совсем замкнулся в себе. Однако им повезло – деревенский целитель Тревор хоть и не сумел излечить Дея, но все же помогал им с отварами и мазями. Лекарства, которые он готовил, вот уже второй год хоть немного сдерживали болезнь ребенка. В благодарность Иона помогала целителю в его работе и даже получала за это скромную плату.

Утерев слезы, она еще некоторое время посидела в тишине, а затем поднялась с поваленного дерева и вернулась на тропу. Киснуть было решительно некогда – она обещала целителю Тревору высушить собранные лаванду и бессмертник, разнести несколько заказов. Если получится, то следовало еще заглянуть на рынок за продуктами для них с Деем. Их и без того скудные запасы подходили к концу.

Спустя пару минут вдалеке показались деревянные ворота, за которыми бурлило деревенское утро. Перт представлял собой достаточно большое поселение, расположенное в холмистой местности. С некоторых его крыш можно было разглядеть замок Ирстен – владения лорда.

Здороваясь с местными жителями, Иона направилась к центральной площади. Тут и там она замечала приготовления жителей к Самхейну, празднику окончания уборки урожая. На заборах висели ярко украшенные черепа животных: бедняки использовали черепа псов или домашнего скота, а те, кто побогаче, могли себе позволить даже череп оленя или вепря. Все кости были увиты разноцветными лентами, как символ нитей, что связывают мир живых и мертвых. У порога домов стояли огарки свечей – всю неделю по ночам жители зажигали свечи и фонари, отпугивая злых духов.

Внезапно дорогу ей преградили трое. Один из них, лысоватый толстяк с лоснящимся лицом, небрежно облокотившись на стену ближайшего дома, грубо дернул холщовую сумку с ее плеча.

– Здорова, Иона! – ухмыльнулся он.

Сумка Ионы пошла по рукам его дружков. Те по очереди заглядывали в нее, надеясь, по всей видимости, отыскать что-нибудь ценное.

– Доброе утро, Аонгус, – с плохо скрываемой злостью ответила Иона.

– Знаешь, Иона, я добросердечный человек. Не так ли? – Он обошел вокруг девушки. – Я помог тебе, девочка, когда ты пришла ко мне на порог, дал тебе десять медяков на мази для твоего милого братика, но ты… – он грубо ткнул ей пальцем в лоб, – кажется, ты про это уже и позабыла.

– Я все отдам, как только соберу нужную сумму. Мы условились, что у меня есть время до Имболка[3].

Схватив за палец, она откинула руку Аонгуса.

– Как выяснилось, милая, я нетерпеливый человек, – пожал он плечами и, возвращая сумку, провел рукой по ее предплечью. Иона вздрогнула и отстранилась. – Я зайду за деньгами завтра. Или мы можем договориться…

Под грубый мужской смех она обогнула компанию и поспешила прочь из переулка. Настроение, которое и до этого было не самым радостным, сейчас превратилось в отвратительное.

– Будь ты проклят, АоГНУС! – в сердцах пробормотала она общеизвестное прозвище деревенского ростовщика.

Миновав несколько домов, Иона вышла к рынку. И здесь народ громко обсуждал грядущий праздник, заглушая даже выкрики торговцев.

– Бренна! – крикнул мясник женщине, которая продавала ткани через дорогу. – Вы там как, уже убрались в хате?

– Еще вчера убрались. Нечего лишний раз богов гневить, – хмуро отозвалась полноватая Бренна.

У дома целителя Иону поджидали две девушки. Они стояли, шептались и хихикали, поглядывая в окна.

– Уна, Эния, – кивнула Иона, – доброе утро.

Девушки, не заметившие ее приближение, дружно вздрогнули.