– Я сказал пять? Оговорился. Конечно, двадцать пять… На стенде. Включить турбо и поднять питание. И будет вам двадцать пять, – Дэвид ухмыльнулся.

– Какой идиот в турбо режиме работает, – сказал начальник цеха.

– Главное – зачем? – подхватил Дэвид. – И так очень перспективная линейка «Би-про». «Моделз» почитайте за август, у меня там интервью – маленькое такое, на предпоследней странице…

– Спасибо, – сказал главный инженер. – За август?

– Ага, – кивнул Дэвид. – Вы мне дайте почту, я вам скину электронку… Правда, там не полное интервью. Места у них мало, наверно. Про суставы, например, я говорил…

– Что?.. – главный инженер насторожился.

– У них суставы не титановые, из другого сплава, – Дэвид забрал карточку из его замершей руки и сунул в карман. – Хороший сплав. Забыл название, новый какой-то. Не титановый, но очень хороший. Пластичный такой, легкий. В замене особенно хорош, ремонтники говорят. Для удобства это, понятно, титан ведь прошлый век… – Дэвид еле заметно повел бровью.

На лице главного инженера появилось кислое выражение.

– Тогда ясно. Владелец – он, конечно, захочет новую линейку. Все-таки пять процентов… то есть двадцать пять, да… Ну, правда, – Дэвид рассеянным взглядом смотрел на девушек с ближнего конвейера, как будто это он с ними советовался, – энергозатраты, обслуживание, это все наверняка подрастет. Линейка-то новая… Хотя вам-то что, владелец же это все оплачивает… Короче, вы сами смотрите. Раз вам представитель сказал. Новые времена… – Дэвид опять покивал. – А раньше бы девочке подшипник заменили, и работала бы еще сто лет.

Главный инженер и начальник цеха переглянулись.

Тут вернулся директор – притихший и задумчивый.

– Благодарю вас за консультацию, мистер Барнет, – сказал он. – Вы нам очень помогли. Мы постараемся… – он демонстративно поклонился Дэвиду. – А сейчас, господа, давайте на этом закончим.

Он сделал приглашающий жест, и его сотрудники вышли в дверь, Дэвид двинулся за ними. Выходя из цеха, он машинально обернулся – и тут ему показалось, будто он краем глаза уловил что-то странное, неправильное. Но следом шел директор, и Дэвид не стал задерживаться. Дверь в цех закрылась.

Кэрол перевела дух. В кулаке у нее были зажаты два аккумулятора, один из которых она успела поймать в последний момент.

Грузный старик, одетый в черный костюм и простую белую рубашку, сидел за столом в огромном кабинете. Пол был застелен толстым бархатным темно-вишневым ковром, который мягко поглощал все посторонние звуки – вообще все звуки, казалось. Таким же ковром были затянуты три стены. Стена по левую руку от сидящего была выкрашена в серый цвет и совершенно голая, если не считать картины в витиеватой позолоченной раме. Маленькое озерцо в ельнике, по берегам немного травы и каких-то мелких кустов, черная вода и проблески неба над верхушками елок. Картина выглядела меньше, чем на самом деле, и если бы не рама, издалека сошла бы за темное пятно на стене.

В кабинете было свежо и прохладно.

Старик за столом склонил голову на сцепленные перед собой руки. Он казался спящим, но если бы кто-нибудь умудрился, оказавшись под столом – примерно в том месте, где помещались носки черных лакированных штиблет, взглянуть на него снизу вверх, то вздрогнул бы и потупился, встретив пронзительный взгляд глубоко посаженных глаз под всклокоченными бровями. Такое неподвижное созерцание пола было обычным способом размышления министра энергетики Генриха Отто Гроссмайера. Эту привычку он приобрел еще в незапамятные времена, будучи уже тогда не менее грузным и внушительным, и наводил неизменный трепет даже на более высокопоставленных чиновников, не говоря уже о подчиненных, когда медленно поднимал большую тяжелую голову и устремлял на них немигающий взгляд. Вот и сейчас поднялась седая голова – но кабинет был пуст, никто не затрепетал и не выронил портфеля. Гроссмайер нахмурился, но уже не грозно, а словно растерянно, потом тяжко вздохнул. Посидев немного без движения, он открыл верхний ящик стола и вытащил одну за другой несколько разноцветных папок с бумагами – толстых и не очень. Последней оказалась синяя, она лежала в самом низу. Министр раскрыл ее, полистал и нашел нужное – несколько пожелтевших листков с потрепанными краями, скрепленных степлером. Он отложил листки и собирался проделать обратную операцию – теперь по укладыванию папок в стол, – но, глянув на дно ящика, замешкался. Всего на несколько секунд – и принялся засовывать папки на место, пожалуй, чуть более поспешно, чем подобает министру. Он задвинул ящик как раз вовремя.