– У них есть дети, Людмила Анатольевна? – задала следующий вопрос.

– Была одна дочь Клементина, Клёмушка, – тоже с печалью в голосе ответила Таратутина.

– А почему «была»? – спросила я.

– Потому что Клементина умерла несколько лет назад. Василий Юрьевич так и не смог пережить эту потерю. Ведь Клёмушка была его любимицей. Она и похожа была на него очень. Сейчас я вам покажу фотографию.

– Как она умерла?

– А какая разница? Это же давно было, – удивилась Таратутина. Я объяснила, что в расследовании важным может быть все что угодно. И женщина рассказала, что ее внучку нашли убитой в лесополосе. Похоронили…

– А Василий Юрьевич? – уточнила я.

– Он еще три года прожил, но сердце сдавать стало. Сердечный приступ… Не смог пережить смерть дочери.

Людмила Анатольевна встала с кресла, подошла к книжному шкафу и достала небольшой альбом. Перелистав несколько страниц, женщина вынула оттуда фотографию.

– Вот они здесь все втроем, – сказала она, протягивая мне фото.

На меня с фотографии смотрела на первый взгляд счастливая семья: очень красивая молодая женщина с белокурыми волосами, солидный мужчина в возрасте и маленькая девочка лет шести-семи с косичками. Да, Клементина действительно была очень похожа на своего отца. У них и выражение лица было почти одинаковое: открытое и радостное. А вот Кристина смогла только холодно улыбнуться в объектив.

Я вернула фотографию Таратутиной.

– Вы говорите, что Василий Юрьевич умер два года назад. За это время у вашей дочери мог появиться молодой человек, как вы считаете? – осторожно спросила я.

– Не знаю. Она мне не рассказывала. Говорю же, мы с Кристиной не сказать чтобы часто общались. Характеры у нас… похожие, – грустно заметила женщина.

– А друзья, знакомые? Хобби, возможно? – уже не особо надеясь на ответ, продолжила я расспросы.

– Татьяна Александровна, вы простите, но я правда мало что знаю. Кристина вообще была не так чтобы очень общительна. В школе у нее еще были подружки, но потом разошлись по разным вузам и связь, насколько я знаю, не поддерживали. Когда Кристина замуж вышла, весь ее мир, как мне кажется, был связан с мужем и работой, а потом вот с дочкой. Про какие-то конфликты она не рассказывала, про ссоры там… Вела себя… ну, обычно она себя вела.

– У Кристины были братья или сестры? – спросила я.

– Нет, Кристина – моя единственная дочь, – с сожалением проговорила Людмила Анатольевна. – Я хотела еще родить, но не смогла. Как знать, если бы у Кристины были брат или сестра, то, возможно, все сложилось бы по-другому…

– Еще один вопрос: когда вы сказали, что у вашей дочери характер не сахар, что вы имели в виду? – спросила я.

– То, что Кристина была авторитарной, все делала по-своему, добивалась своего любой ценой. Кстати, «добиться» – это было ее любимое слово. Возможно, такой настрой она получила от меня. Даже не «возможно», а скорее всего, так оно и было. Я ведь тоже отличаюсь упертостью. Поэтому у нас с дочерью не было взаимопонимания и доверительных отношений. Признаюсь, я давила на Кристину, особенно в подростковый период. Ну а потом она вышла замуж, переехала к мужу. Общались мы с ней довольно редко, и эти встречи носили в основном формальный характер. Кристина и свою дочь воспитывала так же. Вот так по наследству это и передалось, – печально закончила Людмила Анатольевна. – И все равно она моя дочь. Я не хочу, чтобы тот, кто ее убил, остался безнаказанным.

Женщина помолчала, а потом спросила:

– Так как же, Татьяна Александровна? Возьметесь за расследование? Я знаю ваши расценки. Знакомые, которые мне вас рекомендовали, обозначили всю сумму. А я уже приготовила аванс.