– Ещё вопросы? – поинтересовался Иоганн, глядя на меня.

– Кажется, кончились.

– Вот и славно.

С этими словами он поднял пирамидку и выключил её.

– И на этом всё. Советую всем потратить оставшееся время с пользой, очень скоро лишь от вашей силы будет зависеть ваша выживаемость.

***

– И чем же ты, позволь спросить, занимаешься, о мой недалёкий, необразованный, неотёсанный двойник? – поинтересовался узник подвала, когда я проходил мимо, чтобы немного поваляться на иллюзорном пляже и забыть зиму, грядущую войну, обучение.

Вот уже трое суток мы плыли по реке, остановившись за это время всего пару раз: Иоганну срочно нужно было «позвонить» по телеграфу.

Я тратил время с пользой и почти не вылезал из иллюзорного мира, доводя до совершенства усиленную до предела Стрелу Древних, чья разрушительная мощь изрядно помогала во время путешествия по Великой Пустоши, пытаясь усилить дополнительными контурами Железное тело и Щит разума, но главное – грызя гранит науки, позволяющий подступиться к Белому Пламени.

Не скажу, что дела шли прямо хорошо, но, кажется, что-то начало получаться. Вот только времени не хватало ни на что, потому как в отсутствии Сюин Иоганн взял на себя заботу о тренировках и гонял меня с близнецами так, что только кровавый пот лился отовсюду.

Время от времени к нам присоединялся и Нарендра, но состязаться с молчаливым Дитём Амока было совершенно бессмысленно – южанин попросту на голову превосходил нашу троицу. Не уверен, что даже Иоганн сумел бы прикончить его одним мечом.

Ананда после первого же схождения на берег затарилась какими-то химическими ингредиентами и оборудованием и не вылезала из трюма, где организовала лабораторию.

Ну а Фотини с Ганьей, как ни странно, сдружились и часами болтали о родных мирах. Причём если вампирша знала, о чём говорила, то бесовка была вынуждена пересказывать истории старшего поколения. Рождённая в Дамхейне, она никогда не видела дома, из которого её народ выдернули безжалостно и жестоко.

Тем не менее, магии я старался уделять как можно больше времени и делал это исключительно в иллюзорном мире, что не укрылось от моего двойника.

Остановившись возле решётки, я мрачно ответил:

– Занимаюсь.

– И зачем же, позволь спросить, о моё отражение? – поинтересовался тот, прислонившись к ограде. – Уж не планируешь ли ты принять участие в чужой войне?

– А тебе какая разница? – грубо оборвал его я.

– Такая, что мы делим одно тело на двоих, а ты слишком слаб. Ты падёшь в землю, станешь кормом для червей и волков, запустишь новый виток круговорота природы, ты разве хочешь этого?

– Помнится, кто-то рассказывал мне, что надо было подохнуть – и тогда мы обрели бы покой? Так что иди куда подальше, – сказал я и намеревался было пройти дальше, как вдруг тот заговорил.

Жарко, страстно, призывно.

– Хочешь, я помогу тебе стать сильнее? А? Давай объединимся, наладим кооперацию, коллективизм ведь есть высшее благо, доступное столь ограниченным сущностям, как ты, разве нет? М-м-м? Что скажешь?

Я прищурился.

– А чего это ты так засуетился? Боишься чего? Или, может, знаешь, но не хочешь рассказать?

Он помрачнел:

– Тебе не понять.

– Так просвети! – я подошёл почти вплотную к решётке, заглянул внутрь, туда, где окружённый ореолом тьмы стоял мой двойник. – Поведай, зачем же я должен помогать тебе? Впускать тебя внутрь себя? Почему не могу убить, чтобы освободить голову?

Он усмехнулся. Зло, умно, беспощадно. Пожал плечами.

– Стоило попытаться, вдруг сработало бы.

Я тихо выругался и развернулся, чтобы идти заниматься, но не успел сделать и пары шагов, как услышал: