Битов берет ручку, открывает книгу и спрашивает Вацлава Гавела:

– Как вас зовут, мой друг?

Тот отвечает:

– Вацлав…

С Анатолием Приставкиным прогуливались по Франкфурту. Он много чего рассказывал, например, о том, что папа оставил ему в наследство пятьсот веников на чердаке. И быстро добавил:

– Я об этом уже, конечно, написал!

Когда-то в Дубултах, в Доме творчества, я повстречала Асара Исаевича Эппеля. Иногда я заходила к нему под вечер, на журнальном столе – стаканчики Russian vodkaи два треснутых яйца. Асар ночами работал, на завтрак не выходил, поэтому запасался яйцами, чтобы дотянуть до обеда.

На зеркале еловая ветка с шаром, наступил 1986 год. А на дверном стекле – фотография девушки в чулках на резинках, неглиже, вырезанная из какой-то иностранной газеты.

– Не думайте, что она здесь висит просто так, – серьезно объяснил Асар. – Это моя знакомая из Томска. Она теперь там… фигуристка.

Асар читал мне свои рассказы, я слушала, безжалостно поедая заготовленные им себе на утро вареные яйца. Иногда из коридора доносился тихий шелест.

– Это, – объяснял Асар Исаевич, оторвавшись от рукописи, – Толе Приставкину направление на анализы под дверь подсунули.

В Дубултах, в Доме творчества, сырой прибалтийской зимой совпали мы с поэтом Кружковым. Гриша попросил меня пришить его варежки к резинке и продеть в рукава, чтоб не потерять, а то он очень рассеянный.

Когда я все сделала, он мечтательно сказал:

– Сейчас ты уйдешь, и я буду писать стихи.

Уезжая в Москву, на завтраке в хлебнице я обнаружила письмо Асара Эппеля.

С эпиграфом.

В творческом объединении «Экран» на телевидении снимали документальный фильм о целине по сценарию моей мамы Люси. Стали отсматривать материал, а там хлеборобы заходят в столовую (создателям фильма важно было показать столовую, где кормят покорителей целинных земель), берут еду, усаживаются, едят, и все до одного – в шапках.

– «За стол садятся, не молясь и шапок не снимая», – продекламировал главный редактор Борис Хесин и укоризненно посмотрел на режиссера.

Люся мгновенно под этот видеоряд настрочила текст:

«Сильные ветры дуют в степях Казахстана. Снимут хлеборобы шапки, простудятся, кто будет хлеб давать стране?»

– Вы все время улыбаетесь, – сказал мне в своей радиопередаче Дмитрий Быков. – А ведь некоторых людей это раздражает.

– Почему? – удивилась я. – Есть такая корейская пословица: «Разве в улыбающееся лицо плюнешь?»

– Плюнешь! – сказал Быков, радостно потирая ладони. – Еще как плюнешь!

В пасхальную ночь в Питер прибыл священный огонь из Иерусалима. По телевизору шла трансляция. Батюшка, празднично облаченный, тщетно пытался вскрыть сосуд с огнем. И вдруг – в тишине – в сердцах воскликнул:

– Ч-черт!

Пауза.

Комментатор:

– …Да, дьявол, он вездесущ. Но на то мы и пришли на эту Землю…

– Однажды мы с Юрой Ковалем по две пихты решили посадить, – рассказывает Леонид Сергеев. – Он посадил – у него нормально, а у меня засохли. Что такое? Коваль говорит: «А я бантик завязал – каким боком они раньше были к солнцу, таким и сейчас у меня. Пихта не любит позу менять».

На что биолог Ваня Овчинников заметил:

– Это я ему посадил – вот они и принялись.

Звонит Люся 4 октября 2000 года: