– Мне вон Вика нравилась. Поделишься? – прыскает он.

Знаю, что шутит, но все равно стреляю ревнивым взглядом. Он отвечает коротким хохотком.

– Что делать будем? – разливая коньяк, спрашиваю я. Замечаю, как дрожат руки. Первый стакан опрокидываю в горло, второй протягиваю Зиме. – Может, Лизка с Артемом? Ты с ним связывался?

Ян раздраженно ведет плечом.

– Это ты еще не знаешь, – делает глоток и откашливается. – Подай, там орехи еще остались, – тычет пальцем в гору мусора на столе.

Бросаю на Яна скептический взгляд, но запускаю руку и брезгливо выуживаю полпачки арахиса.

– И что я еще должен знать? – говорю настороженно. Сюрпризы надоели, если честно.

– Они же расстались. Лиза на следующий день пропала.

Вот это новость. Брат жениться собирался. С чего такие перемены?

– Давно? – прожевывая орех, наливаю себе добавки спиртного. К моему жару добавляется новый.

– Послезавтра неделя будет, – Ян хрустит арахисом и чмыхает носом. Поочередно прикладывает к гематоме то стакан, то лед. Он совсем на себя не похож: как последний бомжара.

– Вы совсем придурки с Артемом? Почему мне, нам, не сказали?

– Лиза просила не беспокоить, чтобы Артему не напоминать и не наступать на больное.

– Ну, друзья-а-а, однако. А Вика где?

– У тебя же кольцо: тебе видней, – показывает на мою руку Ян.

– Нет связи. Она же знает, что за три километра я ее не найду. Если захотела спрятаться, то уехала подальше. Нашел время, когда память возвращать. Друг, называется!

Зима поворачивается и протягивает пустой стакан для добавки. Я вижу отчетливую сеточку капилляров на его белках.

– Когда ты спал последний раз? – в уме прикидываю, сколько ему надо для отдыха. Такого времени у нас нет.

– Не помню, – Ян выливает второй стакан коньяка в рот и швыряет его в проход. Из коридора слышится звон. На фоне мусорных гор мелкое стекло переливается блеском звезд.

– Как все запущено, – отрезаю я. – Надо Злоту искать, – громко ударяю стаканом о стол. – Поднимайся, Ян.

Он мотает головой.

– Сил нет.

Подхожу и нависаю над ним. Густая тень накрывает его лицо.

– Ты встанешь сейчас и пойдешь со мной, или я тебе фингал под другим глазом нарисую. А потом еще пометелю так, что родную бабушку не вспомнишь. Ты заварил эту кашу, потому я от тебя не отстану.

Ян смотрит на меня горестно, виновато, но не боится. Знает, что для меня это слишком много значит. Знает, что без Вики я – пустое место.

Долго встает, цепляясь пальцами за стену и мебель. Шатаясь, идет в ванную и глухо бормочет:

– Сейчас, только штаны напялю.

Вижу, что идет босыми ногами прямо в стекло.

– Стой, придурок! – подбегаю и тяну его назад.

Ян, едва устояв, приваливается к стене и своей тяжелой тушей прижимает и меня к ней.

– Марк, легче убить меня, – шепчет он вялым языком.

– Я сейчас так и сделаю, если ты не пошевелишь задницей и не возьмешь себя в руки! И заведи себе женщину, наконец! Засрался по самое не могу.

Он усмехается.

– Видно не судьба.

Отвожу его в зал. Мы на пару сбиваем углы плечами и почти переворачиваем столик с мусором.

– Не прибедняйся, Зима. Что нет кандидаток? Ох и переборчивый.

Никогда не задумывался, почему Ян всегда один. Неужели Вика так запала в его сердце, что на других и не смотрит? Прищуриваюсь.

– Увижу, что к жене моей заливаешь, будешь без зубов ходить. Никакие лекари не помогут. Понял?

Ян ржет, как конь, и кулем падает на диван. Успокаивается долго. Смех плавно перетекает в сип, а потом взрывается храпом.

Даю поспать ему ровно час. За это время убираю стекло и скидываю хлам в мусорные пакеты. От мобильного горят уши. Перезваниваю всем, кого знаю. Возможным и невозможным друзьям и знакомым Вики. Набираю Верхнему. Он отсылает меня, сказав, что еще ничего не выяснил.