Эндрил оскалился.

– Только ты можешь назвать победу позором!

Король поморщился от этих слов. По всей видимости, при слове «победа».

– Думаешь, важен лишь результат? Веришь, что способ его достижения никого не волнует? Наверное, ты прав, сын. В случае если ты ничтожество. В случае если никто не верит в твои достижения. Когда всё против тебя. Люди любят истории о попрошайках, разбогатевших настолько, что даже их внукам никогда не придётся работать. Но для тебя или меня – этого слишком мало. – Он глубоко вздохнул, опустив глаза. Затем сам же прервал эту неловкую, неуютную тишину. – Сын, взгляни на мои ступени. Скажи мне, для кого каждая из них?

– Я не…

– Говори! – резко, словно бросок кинжала, приказал отец. – Произнеси значение каждой из них! Сейчас же!

Эндрил, поморщившись, подчинился:

– На первую ступень поднимутся те, кто работает в воде. Вторая для людей, обрабатывающих почву. На третью могут ступить рудокопы, чья работа – добыча ресурсов из панцирей воздушных богов. Четвёртая – для жителей островов. Пятая – для жителей Царь-древа. Подняться на шестую ступень – честь, которой достойны градоправители островов и знатные семьи Царь-древа. Седьмая – для членов семьи. Восьмая…

– Восьмая – для богов! – закончил за него отец. – И лишь я стою над всеми. Я и есть тот, о ком поют песни. Тот, кто в умах людей повелевает богами. Тот, чьё слово – закон. Мне недостаточно добиваться результата. Я должен быть сильным. Должен быть великим. Должен быть страшным. Я должен быть тем самым героем песен и мифов – существом, куда ближе к богам, чем к обычным смертным. Должен быть таким, или… хотя бы казаться. Это фундамент, на котором держится королевство. И стоит ему дать хоть одну трещину – мир может рассыпаться в прах.

– Все твои слова… Все они – лишь пустышка, – процедил принц сквозь зубы. – Надувать грудь колесом и кричать о своём величии, – удел тех, кто этого величия лишён! Никто уже не верит в твою божественность. Как и в твою «великую миссию». В твою грядущую победу над Севером. И, судя по твоему совещанию с генералами, судя по твоему письму с предложением переговоров, судя по твоей затаённой ярости – ты и сам уже перестал в неё верить. – Эндрил шагнул вперёд, с вызовом глядя на отца. – Может быть, ты и прав. Казаться всесильным правителем – это та ещё работёнка. Однако главное – являться им на самом деле. Добиваться результата и плевать, как ты при этом будешь выглядеть, если нельзя иначе. Твоё место – честь. Как и лестница под твоими ногами. Ведь ты должен не только управлять всеми людьми, но и защищать их. Заботиться о них. Давать им то, в чём они нуждаются. А если не можешь…

– И что тогда? – король поднял одну бровь, и Эндрил осёкся. Отдёрнулся от этой мысли, будто от раскалённой кочерги. Заставил себя потушить разгоревшееся внутри пламя.

Сам того не желая, он добрался до черты, которую не мог пересечь. Сомневаться в решениях отца, высказывать недовольство – пожалуй, сын короля мог себе такое позволить. Но предложить отречься от власти? Даже небрежно брошенная фраза в этом направлении могла быть расценена, как измена. И тогда он вряд ли отделается парой пинков от стражников или ссылкой на Север.

– Прости, отец, я… – промямлил Эндрил. Все мысли вдруг заглушил стук сердца. Громкий, тревожный. Предостерегающий. – Я сорвался и наговорил лишнего.

– Нет уж, – голос короля звенел в пустом зале. – Закончи, что хотел сказать. Давай же. Если я не могу заставить людей подчиняться, если не делаю жизнь моих подданных лучше, если не приношу побед, значит, я не должен быть королём, не так ли? Значит, нужен кто-то другой, более подходящий? Например, мой старший сын – Эндрил Тан Гурри.