Нет, он должен был сделать всё правильно. Сделать всё так, как и собирался. Как бы сложно это теперь ни казалось.

– Прости, мама. Но дела не требуют отлагательств. Я непременно посещу собор после того, как встречусь с отцом, если он позволит. Увижу братьев, расскажу вам с Энжи про Север. Сделаю это позже, как только смогу. Но пока… Пока я должен увидеть отца.

Она молча кивнула, и он, чтобы не передумать, уже собрался уйти.

– Эндрил, – позвала она. – Удачи.

Он весело усмехнулся, вновь почувствовав уверенность в своих силах. Уверенность, что у него всё получится.

– Она не нужна мне, матушка. Поверь. Ведь у меня есть план.

Было время, когда Эндрил Тан Гурри боготворил отца. Так, наверное, происходит с каждым ребёнком. Слушая истории о его подвигах, глядя, как он раздаёт приказы советникам, как прославленные генералы ходят перед ним по струнке. Глядя, как солдаты клянутся ему в верности. Как мать улыбается, слыша его имя. Как меняются лица людей, когда Эндрил с гордостью задирает подбородок, и произносит: «Я – сын короля».

Эндрил был уверен: любое решение отца – верное. Любые слова – нерушимая истина. Верил, что нет во всём мире человека мудрее, смелее, сильнее. Верил, что никто не станет ему перечить. Не только потому, что не наберётся храбрости, но и из-за того, что отец всегда выберет наилучшее решение, найдёт единственно верный выход из любой ситуации, всегда окажется прав.

И это приводило его к совершенно закономерному выводу. Чтобы стать хорошим правителем, достойным мужем и честным человеком, нужно лишь слушаться отца. А в дальнейшем – стать таким же.

А потом это прошло. Не в одночасье рухнуло, как обычно бывает с верой. Лишь поползло трещинами и медленно осыпалось, как нерушимая стена разрушается под натиском ветра.

Нет, его отец – Мелтен Тан Гурри – и впрямь был великим человеком. Тем самым персонажем легенд и песен. Тем, кто ведёт за собой людей, готовых выполнить всё, что он скажет. Готовых отдать за него жизнь. Да что там людей – говорили, даже боги были готовы ему подчиняться, и, зная отца, вряд ли это было преувеличением.

Он выиграл свой первый турнир в девятнадцать. Одержал первую крупную военную победу в двадцать четыре: отбил у северян небольшой производственный остров. Затем закрепился на северной границе, совершил ещё несколько крупных побед, а однажды едва не довёл флот до северного Царь-древа.

В том же году он женился – сам выбрал себе невесту. Из числа знатных родов, как требовали традиции, и всё же. И даже – одним богам известно как – заставил её по-настоящему себя полюбить.

Получив престол в тридцать два, он немедленно отстранил всех, кто когда-либо плохо отзывался о нём, их семье, решениях его отца. А затем и всех прочих, кто мог с ним спорить. Заменил их теми, с кем сражался на войне. И снова повёл их на Север.

Корона одерживала победу за победой, громила неприятеля. Устраивала государственные праздники, каждый раз, когда отец победоносно возвращался домой. В портах Царь-древа стояли военные корабли – новые, блестящие, с белыми, словно атлас, парусами. Солдаты, набранные с самых корней из переселенцев или обедневших семей, красиво маршировали на военных парадах.

Люди рукоплескали отцу. На островах ставили памятники в его честь. Его обожал народ, боялись градоначальники, а враги дрожали, при упоминании его имени.

Или, по крайней мере, так говорили на Царь-древе. В окружении Эндрила.

Тем необычнее было видеть отца измотанным, хмурым. Видеть, как он возвращается усталым с собраний. Как собирает новые, безуспешно пытаясь утихомирить вечно грызущихся друг с другом глав великих домов. Видеть, как отец запирается в тронном зале, не выходит оттуда днями, корпя над картами. А затем улетает с Царь-древа на Север и вновь пропадает по несколько месяцев.