Анна склонилась над дочерью.

– Маша, – прошептала она беззвучно.

Девочка взмахнула ресницами, посмотрела на нее яркими светлыми глазами и улыбнулась.

Так началась их новая жизнь.

Через пару месяцев новорожденную навестил доктор Симон.

Посмотрел на ребенка, расспросил о житье-бытье, выпил чаю и ушел, чтобы снова вернуться через месяц.

Так и повелось. Приходил, пил чай, беседовал и уходил. Анна при этом большей частью молчала, но гнать не гнала.

В конце концов не выдержала Фефа.

– И долго ты будешь человеку душу мытарить? Подумай, чего ты ждешь? Иван Павлович – не фармазон какой-нибудь, а серьезный, положительный человек. Доктор опять же. Ежели тебе муж не нужен, подумай о ребенке. Как без отца расти станет?

Анна все понимала, но на следующий день явилась в больницу сама и попросила Симона больше не приходить.

Маша росла открытой и веселой, хорошо кушала, – на радость Фефе, – легко сходилась со сверстниками и шалила хоть и часто, но в меру.

Мама ее строжила, няня – баловала. Когда Фефино обожание зашкаливало, Анне приходилось ее осаживать, и этот процесс нельзя было назвать безболезненным.

– Я тебя вырастила, выращу и ребятенка! А кому мои подходы не нравятся, может отправляться ловить преступников хоть до морковкина заговенья!

Говорилось подобное, конечно, в пылу битвы, но Анна все яснее понимала: с Фефиной способностью застолбить и охранять свою территорию ей не сладить.

Через несколько месяцев после родов Анна вернулась в Петроградский губернский уголовный розыск, в свой отдел, и все выглядело так, будто она никуда и не уходила.

Попала она прямо с корабля на бал.

По городу прокатилась серия ограблений сберкасс. Бандиты действовали ловко, уверенно и не оставляли следов, кроме трупов. Убивали, не раздумывая, поэтому ни одного свидетеля, способного дать сыщикам хоть какую-то зацепку, не оставалось. Было и еще кое-что. На лица грабители надевали марлевые повязки, вроде медицинских масок, и перчатки. С таким маскарадным костюмом скрыться легче легкого. Снял маску, и вот ты уже законопослушный гражданин, просто идущий по улице.

С первого ограбления прошло две недели, и за это время грабители успели совершить еще три набега, причем, что характерно, два из них – одновременно в разных частях города. Сыщики сразу поняли, что банда собралась немаленькая.

В то утро, когда в отделе появилась Анна, пришло сообщение о новом дерзком ограблении, на этот раз в центре – на Комиссаровской, в которую бывший Гороховый проспект переименовали в восемнадцатом году после того, как в доме номер два разместилась ВЧК.

– Чебнева, ты чего тут? – спросил, пробегая мимо, начальник отдела Березин.

– На работу вышла.

– Ну и чего стоишь? Чеши с Лазутой на ограбление сберкассы.

– А Лазута – это кто? – растерялась она.

– Да какая разница! Вон он идет! Езжай с ним!

Обернувшись туда, куда показывал Березин, она увидела невысокого крепкого мужичка в светлых штанах, легкой рубашке с белым отложным воротником и залихватской кепочке, торопливо шагающего к выходу.

Пижон, тут же окрестила его Анна и рванула следом.

– Постойте, товарищ Лазута!

Парень оглянулся с недовольным видом.

– Вам чего?

– Я с вами.

– Куда еще? Запишитесь у дежурного. Вернусь – поговорим.

– Я с вами на ограбление. Березин приказал.

Лазута замедлил стремительное движение и глянул с подозрением.

– Из газеты, что ли? Тогда валите отсюда на все четыре стороны! Я сто раз говорил: нечего щелкопёрам делать на месте преступления!

– Ты особо-то не распаляйся, – прервала Анна возмущенный монолог. – Я не из газеты. Моя фамилия Чебнева.

Лазута, который уже было собрался распалиться окончательно, осекся и глянул с интересом.