Подхватив с земли несколько жёлтых листов, я подбрасываю их вверх, чтобы они опали на меня дождём.

- Развлекаешься?

Спешно отряхнув ладони, я замечаю ожидающего меня Чжао Цыяня. Тёмный заклинатель прислоняется к дереву, сложив руки на груди и постукивая стопой по стволу так, будто хлопает ногой моему представлению. Содрав с ветки один лист, он крутит его в пальцах – и тот распадается в пыль.

- Покажешь мне, как это делаешь ты?

Парень улыбается, и улыбка сама наползает мне на лицо.

- Я забыла как, - я тут же отворачиваюсь, поняв, что рада его видеть – и он это отмечает.

Чжао Цыянь приближается и трёт мой нос красным рукавом, сегодня – с чёрными лентами. Он похож на трёхного красного ворона из божественной стаи, но не того из десяти, кто выжил и остался при богине единственным солнцем, а того, кого стрелок Хоу И подстрелил в числе прочих, но из-за хитрости птицы не добил и оставил ослеплять меня своим сиянием. Или сжигать дотла своим жаром. Крайне соблазнительным жаром.

- Тогда мне напомнить этой забывчивой главе школы, как это делается?

Тёмный заклинатель вкладывает в мою руку влажный листочек, и словно маленькое солнышко оказывается в ладони. Мы стоим грудь к груди, отведя сложенные вместе руки в стороны, и его тёмная энергия касается моих меридиан, наполняет их – мне остаётся только направить её в листочек, чтобы тот рассыпался. Я на него даже не смотрю, на листочек этот.

- А говорила, что не помнишь, - хмыкает Чжао Цыянь. – Тебе хорошо удаётся подчинять тёмную энергию.

В моей голове это прозвучало, как: «Тебе хорошо удаётся подчинять меня».

С той самой ночи после собрания школ, когда Чжао Цыянь дал мне свой клинок, я жду каждое его письмо. С того часа, когда он закончил рассказ о заклинателе, кому тёмное искусство спасло жизнь.

Тот человек, у которого исказилась ци, не справился и не смог выбраться из этого состояния, к тому же, рядом не нашлось ни одного достаточного сильного друга на тропе самосовершенствования, чтобы спасти его. Но был Чжао Цыянь, который… оттянул тёмную энергию в сердце заклинателя, то самое зло, которому проигрывает тот, кто утратил контроль над собой. И это помогло пострадавшему выжить.

- Если ты научишь управлять тем, чего боишься, - сказал тогда Чжао Цыянь, - то превзойдёшь всех, кто сейчас подавляет тебя.

С неловким кашлем, я выплываю из воспоминаний и отстраняюсь от юноши, обратив взор на широкую тропу, уходящую далеко в лес.

- Откуда тебе известно, что здесь обитает лисий клан?

Заклинатель щёлкает меня по носу, который уж больно любит:

- Всё-то тебе знать надо, Ван Лилян-а! У каждого мужчины, знаешь ли, за спиной должна быть небольшая тайна!

Я скептически гляжу на него:

- Небольшая тайна, молодой господин Чжао, - это то, куда ушла одна десятая денег, полученных с продажи яблок в этом году. Или то, почему никто до сих пор не сломал вам ноги, ведь вы определённо выводите из себя не только меня. То, что вы владеете сведениями о небесных лисах, - тайна уже отнюдь не маленькая. От одной-то лисы можно ожидать как благословения, так и смертельного проклятия, что уж о настоящем клане говорить!

Чжао Цыянь смотрит на меня внимательно, будто раздумывает, стоит отвечать или нет, и, наконец, признаётся:

- Мне довелось побыть любовником лисицы.

Во рту становится кисло, словно туда щедро налили уксуса. От тёмного заклинателя разумно ожидать распутства, с людскими женщинами и не совсем, но мысль о том, что я делю юношу с кем-то другим, заставляет внутреннее зло шевелиться под кожей.

- Жизненные силы девать некуда? – спрашиваю, вскинув подбородок так, что можно дотянуться до неба.