- Мирт, я представляю, что ты чувствуешь. – Олана осталась в доме, а Мирт вышел меня проводить. – Только я уверена, что нужно все же Льяка лекарям показать. В Риго наверняка есть толковые лекари. Да лучше не одному, а нескольким разным! Нужно собрать как можно больше мнений. Вдруг, кто-то научился справляться с этой гадостью?

Мирт стоял на крыльце, задумчиво глядя вдаль, руки безвольно повисли вдоль туловища, взгляд совершенно потухший. Радость мужчины и искреннее счастье буквально за несколько часов сменились отчаянием перед грозящей бедой.

- Лесссиль, я ценю твое отношение к нашей семье, - глухо ответил мужчина. – Однако я не хочу, чтобы свои последние месяцы мой сын провел в страхе перед грядущим. Серая хворь неизлечима, и нам придется с этим смириться. Пресветлая заранее послала нам нового малыша, чтобы помочь пережить потерю.

- Мирт! Да ты слышишь, что говоришь? – захотелось встряхнуть его. – Ну нельзя просто опустить руки и смириться! Льяку необязательно знать, можно с лекарем договориться, чтобы при мальчике слова лишнего не говорил. Нельзя просто сложить руки и смиренно ждать развития событий!

- Езжай, Лессиль, ты утром говорила, что не можешь задерживаться, а уже поздний вечер. Извини, я не смогу проводить, побуду с Оланой.

Мне пришлось принять позицию Мирта, однако я не смирилась. Мое сознание, взращенное в том числе и в других условиях, не готово смириться с приговором семилетнему мальчику! Только что я могу?

В ГАСС добралась благополучно, без каких-либо происшествий, стражник на воротах проводил неодобрительным взглядом, отбой уже через час. Меня не было весь день, я пропустила и обед, и ужин. Зато помогла Олане пережить тяжелый разговор с мужем, разделила с ними их горе. Отвела Лорора в загон, предупредила дежурного, что гирт не голоден и потопала в корпус. На входе меня ждало сообщение, что ректор Жибер просил зайти к нему сразу же, как только появлюсь в Академии. Вздохнула тяжело и поплелась получать взбучку.

Остаток выходных я полностью посвятила Лорору, отрешившись от всего пережитого. Устроила в загон к остальным гиртам, попросила, чтобы зерно, когда подвезут сложили в хранилище. Старший берейтор ГАССа – лер Агру охотно выделил место, все показал, рассказал. Нужно было отметиться в графике работы кухни, что я и сделала. В загонах для гиртов учащихся все, кто оставлял ящеров, включались в общий график дежурств. Дежурили по несколько человек одновременно. Нужно было запарить зерно для всех животных, покормить их, вычистить загоны, поменять воду, вымыть миски. В общем все, что нужно для комфортного существования гиртов на территории Академии. Судя по графику, дежурства выпадали не так уж часто, примерно раз в десять-двенадцать дней. Но и провести в загонах в эти дни придется несколько часов подряд, нужно заранее учебный график согласовать.

Лер Мехал старался ставить тренировки на ящерах на выходные дни и в вечернее время. В группе до моего появления были только мальчики старшего возраста, всего двадцать человек. Гирты у всех оказались моложе Лорора, да и помельче. Странно, в загонах не меньше пятидесяти ящеров. Получается, когда мы дежурим в загонах, то обихаживаем в том числе и ящеров наставников, - сделала вполне очевидные выводы. Но, судя по графику дежурств, берейторы Академии дежурят наравне с учащимися. Ладно, поживем – увидим.

Первая моя тренировка прошла неплохо. Лер Мехал, лучше других наставников знающий уровень физического развития всех студентов, давал ребятам разные задания. Но основное время занятия мы верхом на гиртах преодолевали полосу препятствий. Я, как новичок, самую элементарную. А ребята, занимающиеся не первый год, поодаль, за деревьями, преодолевали совсем другую, более сложную. Мне только в радость было порезвиться с Лорором, пусть мы и падали пару раз на вязком песке или проходя по узкому бревну. Тренировки на свежем воздухе с верным другом помогли, наконец, обрести утраченную гармонию. Жизнь снова заиграла яркими красками. Однако мысли о Льяке нет-нет да и прорывались. Невозможно оказалось просто смириться со скорой смертью мальчика.