Со своей новой участью я почти смирился. Вот только далеко не все вокруг с такой лёгкостью принимают перемены. Кроме Дена и господина Верта, никто не может увидеть во мне человека. Для остальных я полумеханическое «нечто», которого стоит побаиваться и обходить стороной. Особенно больно наблюдать такую реакцию со стороны Лайзы Чан – она бежит, бежит в прямом смысле слова, если мне вздумается обратиться к ней по любому поводу.

Ден не такой. С ним мы много болтаем, играем в карты и настольные игры, обсуждаем прелести холостяцкой жизни, давно позабытые мной.

Вот и сейчас мы остались с Деном вдвоём. Вот только что-то поменялось. Он почему-то сидит сам не свой.

– Что стряслось, Ден?

Он молча пожал плечами.

– Слушай, ты так поник, как будто знаешь, что меня через час распотрошат и ты ничего не сможешь с этим сделать.

Ден усмехнулся, но в его глазах блестел ужас, который я расшифровал как ужас раскаяния. Раскаяния в том, что посеял чрезвычайную тревогу, притом напрасно.

– Да нет, – с извиняющейся улыбкой начал объясняться Ли. – Дело в том, что мне поручили кое-что у тебя спросить, а у меня язык не поворачивается.

Я заинтересовался.

– Ну и что же они хотят выяснить?

Ден помялся, но, поняв, что разговор он уже начал и отступать поздно, выдавил из себя:

– Они хотят знать: соскучился ли ты по семье?

Меня словно окатили кипятком. Смесь ненависти, тоски, ярости и печали до краёв заполнила мои внутренности. Я даже почувствовал учащение сердцебиения, хотя понимал – это не естественная реакция, а программное реагирование.

Да, Ден, ты не зря боялся задать этот вопрос. И, да, я знаю уже, почему они его задают. Они хотят, чтобы я пошёл к Клэм и Бити. Чтобы заявился в своём роботизированном воплощении и перепугал их до смерти.

Но, с другой стороны, если эти балбесы правы? Что если «престиж» – это я, а тот, кто спит в мягкой постельке, должен захлебнуться под сценой? Что, если я настоящий, я живой, а тот – бездушная кукла? Что, если мои родные разглядят меня в этом противоестественном теле? Позволят ли эти живодёры остаться мне с моей семьёй?

Скорее всего, позволят. Позволят, потому, что это очень интересный эксперимент! Им очень хочется знать, как скоро семья поймёт, что рядом с ними киборг? Как отреагируют? Как сложится дальнейшая семейная жизнь?

А я? Я готов ставить эксперименты над собственной семьёй? Сама мысль об этом вызывает гнев и рвоту. Но… я ужасно по ним соскучился!

Вдруг в мою голову пришла мысль. Нет, пришла – это мягко сказано. Мысль разорвала мне голову, молнией поразила мои нейронные связи, и я поспешил её озвучить:

– Ты можешь передать господину Верту, что у меня есть условия.

Ден вопросительно поднял брови.

– Да, у меня есть условия для нашего добровольного и продуктивного сотрудничества. Это не требования, и это особенно уточни, это скорее просьба.

Мой собеседник продемонстрировал мне развёрнутые ладони, что на его языке это значило: «Поторопись, я теряю связь твоих мыслей».

– Раз уж они так и так хотят меня отправить к моей семье… Если моя семья признает во мне… «Меня»… А в другом не признает… Пусть они разрешат мне вернуться к семье!

Глаза Дена округлились от изумления. Видимо, ему и в голову не приходило, что я могу попросить о подобном. Да и кому могло? Разве что мне самому. Но я не закончил на этом.

– Ден, скажи, что я готов к любым экспериментам, к любой работе, ко всему что угодно! Только оставьте меня с моей семьёй!

Я буду приходить сюда как на работу. Если какие-то проблемы, задерживаться и… – я изобразил пальцами кавычки, – … «Уезжать в командировки». Готов пахать на компанию за мизер… Только не отнимайте у меня моих…