Побежала к знахарке, напилась трав, чуть сама не отравилась, но ребёнок продолжал вопреки всему развиваться. Родился и не закричал. Сил пожить хватило лишь на один день.

Елена и моя мать лежали в одной палате. На следующий день после родов Иван Велес нашёл там застеленную чистым бельём постель жены и убитую горем Елену. Попросил принести дочь и сел с ней на кровать к Елене. Коротко представился:

— Иван.

Елена даже ухом не повела.

— Что делать будешь? Казанова тебе в городе жизни не даст.

— Откуда вы про нас знаете? — процедила Елена.

— Здесь тебе не Москва, — вздохнул Иван. — Есть к кому вернуться?

— Не хочу! — Елена соскочила с постели и бросилась к окну. — Жить не хочу.

Рванула раму на себя и очутилась в крепких объятьях Ивана. Положив дочку, он вмиг оказался у окна. Кулёк с младенцем остался кряхтеть на кровати.

— Здесь второй этаж, зая, не убьёшься, но ногу сломаешь.

— Пустите. Для кого мне жить теперь?

— Для нас, — встряхнул Иван Елену и, взяв в ладони её лицо, заворожил взглядом зелёных глаз. — Ну-ка ложись и не чуди. Отощала-то как. Откуда у ребёнка силы жить возьмутся? Поедем ко мне в деревню. Поживёшь годик, дочку поможешь выкормить. А я о тебе заботиться стану. Скот держу. Отопьёшься молочком, окрепнешь на воздухе. А там посмотрим. Буду люб тебе — поженимся. Как звать тебя, зая красивая?

— Лена, — она уткнулась лбом в его грудь. Через тонкую ткань рубахи проступали крепкие мускулы. Елена ещё раз посмотрела в глаза Ивану и покорно легла.

— Грудь дай. — Он поднёс к ней дочку. — Малую покормить надо.

— Я не умею кормить, — пролепетала Елена.

— Просто дай сиську и всё, — улыбнулся Иван и погладил Елену по щеке.

Елена, краснея, расстегнула пуговицы на ночной рубашке со штампом минздрава на подоле и вытащила в разрез грудь.

— Повернись боком и обними Вареньку.

— Варенька, — завороженно прошептала Елена и легла набок.

Она обняла ребёнка, прижимая к груди, но ничего не произошло.

— Лишь бы не перегорело, — прошептала она, изучая ладное, ещё немного красноватое личико. Кукла — кровь с молоком. Не чета её малышу — серому худенькому комочку... «Лежит сейчас в холодной камере...» — слёзы снова побежали по щекам.

— Зай, не плачь! Надо жить дальше, — Иван положил большую горячую ладонь Елене на плечо. Живительные токи, тёплыми нитями проникли Елене под кожу, разливаясь по телу и отзываясь в самых мелких капиллярах и нервах. — Можно я помогу?

Елена, утирая кулаком слёзы и придвигая Варю ближе к себе, кивнула. Иван взял в руки маленькую, тугую от молока грудь Елены, помассировал и сжал двумя пальцами сосок. Выступили три белые капли.

— Видишь, всё у тебя есть, — вздохнул Иван с облегчением.

Елена ткнула малышку губками в сосок. Та сначала сонно приоткрыла ротик, но вскоре с аппетитом зачмокала.

— Ну вот вы и познакомились. — Иван достал из рюкзака термос и завёрнутую в цветастое полотенце кастрюльку. — Осталось накормить мамочку. Где твоя чашка?

— На окне, с отбитой ручкой, — покраснела Елена.

— Завтра красивую куплю тебе. Видел в магазине. С волком и зайцем. Смотрела такой мультик? — Иван налил душистого чая из термоса.

Елена пыталась определить сколько Вариному отцу лет. Чёрная острая бородка добавляла ему возраста, но густой чуб, всклоченный, как у мальчишки, забирал лишние годы. Не больше тридцати, решила Елена.

— Смотрела! «Ну, погоди!», называется, — улыбнулась она.

— Точно! Глотни тёпленького. С сахарком, да с молочком. Силы тебе на двоих нужны.

Иван поил её чаем, а Елена думала, что вот это и есть любовь. А не лживые слова и руки под юбкой.

— Вкусно, спасибо!

— Сейчас Вареньку покормишь и кашки поешь. Натушил гречневой с мясом, — Иван коснулся замёрзшей ступни Елены и накрыл ей ноги одеялом с соседней кровати.