Оглядываю себя и мне страшно от мысли: всё что у меня осталось — рубашка, балетки и юбка. Нужно дойти до деревни. Может, хоть что-то уцелело от пожара. Картина на мольберте притягивает буйством красок. Не очень понимаю в живописи, но назвала бы это творение: «Розовая шизофрения». Не знаю почему, но мне становится интересно, о чём думал художник, переплетая сочные красные мазки с многогранными оттенками перламутра. А вдруг у творца за окном розовая клумба, а я его в сумасшедшие записала. Кстати, если это комната Алана, то скорее всего, он и написал все эти картины.

Мысль, что мне Алан понравился, неожиданной гостьей вторгается в мой разум. Его вчерашняя выходка с поцелуем в губы, конечно, чересчур. Но мне, к удивлению, приятно о ней вспоминать. Быть может, я встретила своего человека? Ведь поцелуй Марата меня явно так не заворожил бы.

В коридоре слышатся шаги и мужские голоса. Сажусь спиной к стене, спешно поправив волосы. Не иначе как мне сейчас предстоит познакомиться с семьёй Алана. В дальнем углу чердака моего разума мелькает мысль: а вдруг это знакомство с будущими родственниками. Ну вот что я за баба такая?! Молодой человек только принёс меня в дом, а я уже мысленно от него родила и занялась ремонтом. Наверное, в двадцать два любая девочка нет-нет да и подумывает об этом.

Дверь распахивается, и комната больше не кажется просторной. Один за другим входят три человека. Присутствие Алана меня успокаивает, и я на свежую голову с интересом рассматриваю своего спасителя.

— Варя, познакомься, это мои братья, — Алан, выше своих родственников и лучше сложен, но он значительно младше их и, скорее всего, меня тоже. Алан указывает на мужчину с пронзительным взглядом зелёных глаз, худым заострённым лицом и чёрными волосами по плечи. — Это — Назар.

Братья застыли передо мной, сложив руки на груди и смотрят на меня так же, как я минуту назад рассматривала «розовую шизофрению».

— Очень приятно, — протягиваю руку, чтобы разрядить повисшее в воздухе напряжение.

— И нам очень, — срывается с места Назар, наклоняется и пожимает мои пальцы. Крылья его ноздрей подрагивают, и, мне кажется, он старается незаметно меня обнюхать. Я, конечно, вчера уснула, не приняв ванну с лавандовым настоем, но не думаю, что от меня так сильно шибает. Следующая фраза меня успокаивает, но не бодрит. — А ты вкусно пахнешь.

Назар опирается одной ладонью на постель, а второй касается моей щеки.

— Богдан, — оборачивается он, к третьему брату, крепышу с зататуированным телом под чёрной майкой. — Варю нужно осмотреть более серьёзно. Она очень бледная.

— Это Богдан, — спохватывается Алан.

Этот брат самый коротко стриженный из всех троих.

— Богдан. Давай пять, — он садится на кровать и протягивает мне ладонь.

Я звонко бью по ней. Богдан, перехватив меня за запястье, ловко зажимает пальцем вену и смотрит на секундную стрелку.

— Варю не нужно лечить, Варю нужно кормить, — резюмирует он и подмигивает мне: — Правильно говорю, малышка?

Мне кажется, что меня обнюхивают уже два мужика, и я не выдерживаю:

— Где у вас ванная? Мне нужно умыться… Правда, мне не во что переодеться.

— Это не проблема, — Назар забирается с коленями на кровать и прищуривается. — «Эмка» верх, а «эмку» низ, в придачу к осиной талии, я ещё вчера заприметил. Угадал?

— Да, — запинаюсь я, ощущая себя не в своей тарелке.

Алан опирается локтями на постель и вытаскивает мою стопу из-под пледа. Смотрит на неё завороженно. Нас уже четверо в одной кровати.

— Ну? — возвращает его к действительности Назар.

Алан прикладывает ребро ладони к моей стопе и спрашивает у меня: