Валя. (Качает головой) Да много. А что делать?

Шар. Что! Серафимовича вон, и тебя в серафимскую должность назначить.

Валя. Прожектёр. Гуманоид. В утопию влипнешь.

Шар. А ты в топком болоте увязнешь. Конечно, это у кого как. У меня, например, так. Первыми уходят имена. Слова еще держатся, но из последних сил.

В и т а л и к. Деменуэнция.

Шар. (Отмахиваясь.) Наверно. Надо спешить, иначе всё, что ты прожил, всё, пока ещё сногсшибательно интересное, превратится в хрустящую пыль на зубах.

В и т а л и к. (подхватывая тему.) Близкие и знакомые будут только таращить на тебя глаза и не скажут ни слова. Одним словом, вся твоя жизнь, как кошачий хвост, облысеет и сделается неприглядным.

Вася. Хвостатые глупости твои – фигня. Когда учились, был хвостатым, таким и остался. То, что там в воздухе носится, в просторах степных растворяясь, здесь, в капле, виднее. Гляди без выдумок. Некуда деться от горстки своих. Всё известно, что будет, что было, что есть… Поняли?

Шар. Неа.

Шар, про себя ругнувшись, уходит. Валя следом за ним. В комнате остаются Артур, я и два астронома Виталик и Василий. Мне в этом разговоре просто нет места. Я слушаю.

В и т а л и к. Видели вы летающих муравьев? Я расскажу. Большие муравьи организуют себе маленькие крылышки и летают. Крылья у них не всегда, а только в определенный период их жизни, то ли в пубертатный, то ли в предсмертный.

В а с и л и й. Ты, что, по муравьям соскучился?

В и т а л и к. Наверно. И еще по другой животине. Вот послушай, я жене написал.

В а с и л и й. Командировочные обычно писем не пишут.

В и т а л и к. Это почему?

В а с я. Некогда им, да и живут они здесь не долго.

В и т а л и к. Знаешь, чего не хватает вам, постоянным жителям?

В а с и л и й. (Улыбаясь). Нам?

В и т а л и к. Помнишь в библии про людей не горячих, не холодных. Чувство отсутствия чувств – вот заноза. Это не печально, не весело, – никак. Вот и живем в никак. (Василий пожимает плечами). В пустоту приплывает вражда. (Пауза) Да я, может, письмо и не отправлю. Как здесь отправишь?

В а с я. Просто. Вышел из дома со своей бумажкой, руку поднял и выпустил бумажку, если никому у нас не понадобится, то обязательно долетит.

В и т а л и к. Не издевайся… Я про муравьев.

В а с я. Загнул ты про библию. Хотя… Все люди врут, но каждый по-своему. Один врет упоенно, так что сам не замечает, где ложь, где правда. Второй вообще никогда не сталкивался с правдой, он живет в придуманном мире. (пауза) Вот наш Артур, посмотри на него…

А р т у р. Язык показать? Или животик?

…мужик грубый и в своем праве, кажется, зачем ему врать. Ан нет, он врет так искусно, что веришь ему на сто процентов – артист. (Артур гордо выпрямляется, но тут же снова уходит в себя). Два полюса, артист – зануда. Общее у них то, что они не понимают, что врут. Первый считает, что он красиво говорит и по-другому нельзя. Второй говорит одно и то же так долго, что сам не узнает того, что говорит. (Пауза).

В и т а л и к. Да, так вот про муравьев. Про летающих. Возьмем людей. Они бывают умными тоже не всегда, а в определенные периоды. Думаю, это с крыльями связано.

В а с я. Про людей лучше не говори.

В и т а л и к. Так и все млекопитающие, так же. Бегемот, наверняка, тоже летает, только один-два дня за всю жизнь. Полетает и снова в теплую лужу, согрелся и забыл, что летал.

В а с я. (чуть-чуть завелся.) А у людей по-другому?

В и т а л и к. У нас, у людей, крылья по графику. Зачешется спина, почешешь, забудешь. А крылья уже готовы, но не всякий сообразит, что уже можно лететь. Сидит, чешется, а когда подарок дойдет до сознанья, крылья уже пересохли и никуда не годятся.