– Нас… обманули как глупых котят, – прошептал мальчик, не в силах говорить от охватившего его ужаса.

– Нули-друли! Брули! Бе-ем! – запищал Кыш и, одним прыжком перескочив на руку мальчику, со всей силы укусил его за руку, вцепившись острыми зубками. – Лупых! Лупых ко-тьят! Тьят! Тьят! Тьят!!!

– Ай! Больно! Ты что творишь? – от неожиданности ученик друида на минуту позабыл об опасности. Именно это и добивался находчивый мышастик.

– Ишь-риш-фиш-бриш!!!

– Да я тебя сейчас…

– Не надо! Лайничка! Смотри!

Миа потянула мальчика за рукав и показала на посох, его поверхность забурлила изумрудными волнами. Ученик друида с удивлением посмотрел на подругу, затем перевёл взгляд на своё орудие, с которого стал осыпаться налипший лёд.

– Ничего себе! Мийка, как вы это сделали? Я не понимаю, что… – посох сверкнул растущими трещинами, создавая круг ослепительного нефритового света, вокруг него в радиусе десяти метров всё таяло.

Остатки льда упали с этой странной палки и превратились в бирюзовые хлопья, похожие на пушистые листья.

– Я и сама не знаю! Может, это Лаверт меня услышал и решил помочь? Ух ты! Видишь?

– Ого! Вот это да-а-а! – только и смог вымолвить ученик друида, сразу позабыв о боли и хулиганском поведении Кыша.

Кровь из раны Лайни на руке брызнула на посох – и тот засиял короткими молниями, похожими на причудливые танцы лесных духов, вернувшихся из долгого сна.

Мальчик закричал от неожиданности, собирая всю боль, отчаяние и ярость в кулак, представив, как на него смотрят с ободрением Лаэрт, Райлин и Аллофар с Фейве: они буквально передавали ему природную теплоту, и воинскую доблесть, наполняя невероятной мерцающей решительностью. По крайней мере, ему очень хотелось представить именно это – Лайни сам не знал почему так произошло, но кончики пальцев закололи с такой силой, что он позабыл о сомнениях.

А затем постарался выплеснуть весь страх и стремление к цели в один порыв, который ему подсказало сердце.

– У тебя получится, Лайни-и-и-и-и-и! Дава-а-а-а-ай!

– Ава-а-а-а-а-ай! А-а-ай-ни! – пропищал знакомый тонкий голосок.

Тогда он размахнулся и воткнул посох в землю словно древний жезл, в котором сконцентрировалась вся его детская вера, светлая воля и друидская любовь к природе.

Вспыхнуло так, что у Лайни заслезились глаза. А затем из палки потянулись сияющие зелёные ветви, появились мощные узловатые корни, и волна первозданной лесной Силы ударила в разные стороны, сметая подступившую изморозь.

– Что это, Миа? – выдохнул ученик друида, с удивлением глядя на свой обычный посох. – Я схожу с ума или это взаправду происходит?

– Это наш ответ снежити! Я же говорила – у тебя получится! Лаверт и Ксано мне всегда объясняли! Объясняли, что нужно верить до самого конца! Верить! Верить за-мер-ца-тель-но! Урр-р-а-а-а-а!

– Раба-да-а-а! – заверещал Кыш и радостно захлопал ушами, давая понять, что без его выходки такого чуда ни за что бы не произошло – вот как верный мышастик умеет вдохновлять друзей. Дружеским укусом!

Дети подхватили Росток и побежали к Поляне Изумрудника. Они не заметили, как из сосулек и льда в дальнем конце чащи соединились изломанные фигуры.

Существа оскалились, дыхнули морозной угрозой так, что соседние деревья задрожали, теряя листья. Затем создания зимы последовали за друзьями. Пора закончить их наивную, светлую сказку.

– И что, теперь всё пропало? Продули как голые ёжики королевским борзым? А я же говорила – не надо было с ним играть! Не надо было! То же мне, мастер ширка – сливает уже выигранную партию из-за инфернально детских ошибок! – не выдержала Фейве, скорчив презрительную гримасу. Аллофар нахмурился и ничего не ответил, глядя на игровое поле. Дриада не умела проигрывать – это для неё выглядело не просто уступкой чужому мышлению, а вызовом для всего Лесного Братства, чьи умственные способности легко раздавил и почти высмеял какой-то неграмотный хромл.