Часто к черкесам относят народ убыхов (пёх), некогда проживавший на территории Большого Сочи. Специалисты уточняют, что это «одно из черкесских племён, весьма смешанное по своему составу». Этнограф и лингвист XIX века офицер Леонид Люлье, знавший черкесский язык, считал, что убыхи говорят особым языком, не имеющим сходства ни с черкесским, ни с абхазским. Однако большинство убыхов уже к концу Кавказской войны в 1860-х годах говорили либо на абадзехском субдиалекте западно-черкесского диалекта, либо на абхазском/абазинском языках.

Убыхский язык постигла печальная судьба. Поскольку убыхи оказали наиболее ожесточённое сопротивление продвижению войск Российской империи в район Сочи и в 1864 году не приняли ультиматум российских властей о переселении в долину реки Кубань, подавляющее большинство этого народа покинуло родину и переселилось в Османскую империю. Оставшиеся на Кавказе убыхи довольно быстро растворились в среде родственных им абхазов и черкесов. В Турецкой Республике им в силу малочисленности и жёсткой политики властей не удалось сохранить родной язык. Последний известный носитель убыхского языка – Тевфик Эсенч, умер в 1992 году. Он успел передать миру убыхский язык, поскольку более сорока лет активно сотрудничал с целой плеядой выдающихся мировых лингвистов-кавказоведов, которые составили грамматику, словари и учебники по полученным материалам. Сегодня убыхский язык является одним из наиболее привлекательных для лингвистов языков, попытки возродить его проводятся в Сухумском университете Абхазии. Есть информация также о двух двуязычных носителях убыхского языка в Турции сегодня.

Вопрос происхождения черкесского языка и отнесения его к какой-либо из общеизвестных ветвей до сих пор не разрешён. Принято включать черкесский язык в одну адыго-абхазскую группу, которая является частью большой северокавказской семьи языков вместе с нахско-дагестанской группой на Восточном Кавказе. По версии лингвиста Алексея Касьяна, эта большая семья разделилась в начале – середине IV тысячелетия до нашей эры. Черкесский, убыхский и абазино-абхазский языки разделились примерно 2,5—3 тысячи лет назад. Абазинский и абхазский, а также западный и восточный диалекты черкесского языка разделились около тысячи лет назад. Свою версию выдвигал этнограф Леонид Лавров, который считал, что в каждом ущелье побережья существовал свой отдельный язык, как в современном Дагестане, пока они не начали унифицироваться примерно после 1000 года нашей эры.

Отдельная актуальная тема национального мифостроительства – хатты. Это древнее коренное население Анатолийского полуострова (Турции), которое на рубеже III тысячелетия до нашей эры оказалось поглощено внешней миграцией индоевропейского народа хеттов. Анализ нескольких десятков слов, в основном ритуального характера, позволил лингвистам ещё в начале прошлого века выделить хаттские слова внутри хеттского языка и привёл исследователей к выводу о родстве адыго-абхазской и хаттской языковых ветвей. Данных было явно недостаточно для каких-либо серьёзных выводов, но это не помешало в 1990-е годы проникновению в черкесское общество идей прямого родства черкесов и хаттов. Идеи эти стали очень популярными, обросли невероятными подробностями и даже проникли в академические труды черкесских историков как установившийся факт. Отдельные группы активистов даже устраивают выезды в Турцию в музей под открытым небом, основанный на раскопках Хаттуссы – древней хеттской столицы, стоящей на более раннем хаттском городище. Находящийся там зеленовато-голубой камень из лазурита превратился в место паломничества последователей этого неоязыческого культа в связи с его мифологической ассоциацией с божественным небом черкесской мифологии Уашхэ. В прошлом его имя использовалось для клятв в формулировке «сине-зелёным камнем, кусочком синего неба клянусь». Возможные тюркские корни этой традиции, пересекающиеся с кочевым божеством синего неба Тенгри, последователей культа не смущают.